Рождество в Германии 

Германия повысила уровень террористической опасности: в Берлине ждут возможных терактов на рождественских рынках, которых по всей стране уже насчитывается около 2500. О том, почему немецких джихадистов становится все больше и что их связывает с узбекскими исламистами, «Росбалту» рассказал эксперт Международного центра по изучению радикализации при английском Кингс Колледже Лондонского университета Раффаэлло Пантуччи (Raffaello Pantucci).

- В СМИ появились сообщения о том, что Германия опасается терактов в предрождественские дни. Насколько оправданы эти опасения? Почему именно Германия?

- В последнее время в Германии стала наблюдаться интенсификация процессов радикализации. Все больше людей встают на тропу радикального ислама, и эта информация поступает из самых разных источников. Так, у германских спецслужб есть контакт с немецким джихадистом, находящимся в Вазиристане (регион на северо-западе Пакистана на границе с Афганистаном – «Росбалт»), который решил перейти на «другую сторону» и начал поставлять спецслужбам информацию по телефону. Есть также показания одного немца афганского происхождения, которого американцы поймали в Кабуле в июле этого года. Ну и, конечно, есть и другие источники, о которых мне не известно.

Другая причина, почему в качестве мишени может быть выбрана именно Германия, заключается в том, что джихадисты давно поняли, что Германия является слабым звеном в коалиции стран в Афганистане. Более того, в последнее время наблюдается рост числа людей, которые прошли радикализацию в Германии, откуда отправлялись принимать участие в военных действиях в Афганистане или проходить подготовку в Пакистане. Связь между Германией и этим регионом становится все сильнее, и на примере «группы Сауэрленд» стало понятно, что эти парни готовы нанести удар по Германии.

- Какого рода группировки могут стоять за ожидаемыми атаками: иностранные, местные или смешанные? Почему временем для проведения террористических атак выбран канун Рождества?

- В случае Германии, скорее всего, это будут так называемые «доморощенные» группировки, имеющие связи за рубежом, откуда, кстати, и может вестись руководство. Вместе с тем, я против термина «доморощенный» (англ. homegrown — «Росбалт»). Этот термин используется слишком часто и не совсем правильно. Он должен обозначить проблему людей, которые выросли в Европе и в какой-то момент стали воспринимать ее как своего врага. С этой точки зрения, радикализация действительно произошла внутри страны, но, как правило, под сильным влиянием извне. Так что нельзя называть этот феномен просто «доморощенным». Это смесь «доморощенных» элементов и внешнего влияния и связей.

Символы христианства же являются традиционными мишенями для исламистов, которые считают жителей западных стран крестоносцами и носителями зла, в связи с чем все, что имеет отношение к христианству, может стать мишенями. С организационной точки зрения, теракты такого рода проще организовать, чем теракты против военных объектов, например.

- Сыграл ли какую-нибудь роль в этом отношении скандал, связанный с книгой «Германия самоликвидируется» Тило Саррацина, в которой он отрицательно высказывался о мигрантах, исповедующих ислам, и заявил, что из-за мигрантов понижается обшенациональный интеллектуальный уровень? Спровоцировала ли эта книга новую волну гнева среди «озлобленных» немецких мусульман? Какое значение имело заявление канцлера Ангелы Меркель о том, что мультикультурализм провалился?

- Я думаю, что идеи Саррацина и заявления Меркель лишь усилят позиции тех, кто уже до этого был настроен скептически и даже отрицательно в отношении интеграции, но не поменяют точки зрения тех, кто придерживается другого мнения. Что касается расовых вопросов в контексте радикализации, то надо отметить, что среди тех, кто отправляется в тренировочные лагеря в последнее время, очень много этнических немцев, принявших ислам. Так что для их дискурса вопрос расы или этноса не имеет значения.

- В Афганистане сегодня среди тех, кто встает на сторону талибов, действительно все больше этнических немцев. Какова роль феномена под названием «немецкие моджахеды»?

- Участие немецких моджахедов крайне важно в контексте радикализации людей с европейскими паспортами. После того как они прошли подготовку в лагерях или приняли участие в военных действиях, очень сложно понять, каков будет их следующий шаг. Многие из них после этого возвращаются домой, начинают заниматься террористической деятельностью, что делает их автоматически потенциально опасными. Кроме того, как можно объяснить населению, что, когда немецкие солдаты отправляются в Афганистан для участия в коалиционных операциях, им, возможно, придется воевать против своих соотечественников? Подобного рода вещи не способствуют социальному сплочению.

- Имеют ли немецкие джихадисты международные связи?

- Да, и весьма обширные. Начиная с 2006 г., существует сеть, которая следит за тем, чтобы те люди, которые прошли радикализацию в Германии, обязательно попали в Вазиристан. Как правило, туда они едут через Турцию, где у сети тоже есть свои люди, помогающие будущим немецким моджахедам. Можно вспомнить гамбургскую ячейку, у которой были явные международные связи, а также случай Кристиана Ганчарски – немца польского происхождения, принявшего ислам, – который был осужден во Франции за связи с терактами в Тунисе.

- Есть ли у них связи с другими европейскими джихадистами? Европейские связи были характерны для испанских, французских ячеек, можно ли то же самое сказать про немецкие?

- На мой взгляд, у немецких джихадистов гораздо меньше связей с другими джихадистами в Европе. Но они, тем не менее, есть, хоть и небольшие. Так, парень, судимый недавно в Великобритании, контактировал по электронной почте с джихадистами в Германии. Есть другие свидетельства того, что у немецких джихадистов есть крепкие связи с турецкими. Почему создается впечатление, что у немецких джихадистов меньше связей? Думаю, что все дело в языке. На создание канала между Германией и Вазиристаном ушло немало времени. Теперь, когда он существует, немецкие радикалы могут ездить туда-сюда.

Однако не стоит забывать, что джихадизм как радикальная идеология формулировался в основном на арабском языке или, в крайнем случае, на урду. Для немцев эти языки никогда не были и не будут первыми или вторыми, если только они намеренно не станут их изучать. Для них очевидным выбором является турецкий язык, с которым они могут столкнуться в своей стране. Именно это объясняет, почему «группа Сауэрленд» установила контакты именно с Союзом исламского джихада – веткой Исламского движения Узбекистана. Узбекский язык входит в тюркскую группу языков, и две группировки могли общаться друг с другом.

- Что может сделать Берлин, чтобы защитить свои рождественские рынки? Возможно ли это вообще?

- Стопроцентная безопасность будет только в том случае, если все будет оцеплено. Что, конечно, невозможно. Однако есть ряд мер, которые можно и нужно предпринимать для защиты общественных мест. Полицейские, ведущие наблюдение, должны быть явно заметными: это может остановить людей, планирующих теракты, из-за страха быть замеченными раньше времени, а значит — провалить теракт. Также необходимо, чтобы обычные люди обращали внимание на подозрительные моменты.

Секрет успешной борьбы с терроризмом состоит в том, чтобы арестовать людей до того, как они перейдут к теракту. Очень небольшое количество операций имеет хороший конец, если они начинаются на том этапе, когда преступники уже достали свое оружие или бомбы и приготовились к атаке. В этот момент, как правило, уже поздно, а, стало быть, главная работа должна быть проведена до этого. Однако надо избегать алармистских настроений, которые содержатся в вашем вопросе. Нужно осознавать, что вероятность умереть от теракта гораздо меньше, чем быть сбитым машиной. Об этом нельзя забывать, иначе мы помогаем террористам делать их «работу».

Источник: Росбалт
[внешняя ссылка]