Козочка Злата 

КОЗОЧКА ЗЛАТА
Исаак-Башевис Зингер

На Хануку дорога от села до местечка обычно покрыта снегом, но в тот год зима выдалась мягкой. Ханука была уже на носу, а снег ещё не выпал, и солнце светило, почти не прячась за тучами. Крестьяне жаловались, что из-за суши озимые уродятся плохо. Зазеленела молодая травка, и скотину опять стали выгонять на пастбище.
Для Рувима-скорняка тот год оказался неудачным, и после долгих колебаний он решил продать свою козу Злату: коза была уже старая и молока почти не давала, а Файвел, мясник из местечка, предложил за неё восемь злотых: этих денег хватило бы и на ханукальные свечи, и на картошку, и на масло для блинов, и на подарки, и на всё прочее, без чего праздник - не праздник. Вот и велел Рувим своему старшему мальчику Аарону отвести козу в город.
Аарон понимал, что это значило - отвести козу Файвелу, но должен был слушаться отца. Его мать, Лия, узнав об этом, утирала слёзы, а младшие сестрёнки, Анна и Мириам, плакали навзрыд.
Аарон надел тёплую куртку, шапку-ушанку, обвязал верёвку вокруг шеи Златы и взял с собой два куска хлеба с сыром, чтобы перекусить по дороге. Он должен был прийти с козой в местечко к вечеру, переночевать у мясника и вернуться на следующий день с деньгами.
Пока семейство прощалось с козой и Аарон обвязывал вокруг её шеи верёвку, Злата стояла как всегда спокойная и добродушная, облизывая Рувиму руки и тряся белой бородкой. Злата доверяла людям: она знала, что люди всегда её кормили и не делали ей ничего дурного.
Но когда Аарон вывел её на дорогу, Злата чуть удивилась - ведь они никогда прежде не ходили в ту сторону - и вопросительно поглядела на мальчика, будто хотела спросить: "Куда ты меня ведёшь?" Но немого погодя, видно, решила, что козам не по чину задавать вопросы.
И всё же дорога была другой: они шли мимо незнакомых полей, пастбищ и изб с соломенными крышами. Порой с лаем за ними бросалась собака, и Аарон отгонял её палкой.
Когда они вышли из села, сияло солнце, но вдруг погода переменилась. На востоке показалась большая чёрная туча с синеватой сердцевиной и быстро заволокла всё небо. Туча принесла с собой холодный ветер. Низко летали каркающие вороны. Сперва казалось, что пойдёт дождь, но вместо дождя посыпался град, как летом. День только начинался, но стало темно, будто настали сумерки. Скоро град превратился в снег. В свои двенадцать лет Аарон успел повидать всякую погоду, но никогда прежде не видел такого снега: столь густого, что затмил дневной свет, а ветер стал холодным, как лёд.
Дорога в местечко была узкой и извилистой, и Аарон не мог понять, где они находится. Ничего нельзя было разглядеть сквозь снег, и холод быстро пробирался в тёплую куртку.
Сперва Злата, казалось, не обращала на перемену погоды внимания: ей тоже было двенадцать лет, и она знала, что такое зима, но когда её ноги стали увязать всё глубже в снегу, она стала оглядываться на мальчика с удивлением, и её мягкие глаза, казалось спрашивали: "Зачем мы вышли в такой буран?"
Аарон надеялся, что встретит на пути крестьянина с телегой, но никто не проезжал мимо. Снег становился всё глубже и падал на землю крупными кружащимися хлопьями. Аарон ощутил под сапогами мягкую вспаханную землю и понял, что сбился с дороги. Он уже не мог понять, где восток и где запад, в какой стороне село, а в какой - местечко.
Ветер завывал, посвистывал и закручивал снег вихрями. Казалось, что белые бесы пустились играть в салочки по полям. Над землёй поднялась белая пыль. Злата остановилась: она не могла идти дальше, упрямо упиралась раздвоенными копытцами в землю и блеяла, будто умоляя отвести её обратно домой. С её белой бороды свисали сосульки, а рога посеребрил мороз.
Аарон заставлял себя не думать об опасности, но всё равно понимал, что если они не найдут пристанища, то замёрзнут насмерть: ведь это была не обычная буря, а могучая метель. Он уже проваливался в снег до колен, руки онемели, он не чувствовал пальцев ног и задыхался. Нос стал деревянным, и мальчик растирал его снегом.
Блеянье Златы стало похожим на плач: люди, которым она так верила, заманили её в ловушку. Аарон стал молить Бога за себя и за невинное животное.
Вдруг он смутно разглядел впереди какой-то холм и не понял, что это могло бы быть? Кто сгрёб снег в такую огромную кучу? Он пошёл к ней, таща за собой Злату, а когда приблизился, увидел громадный стог сена, укрытый снегом, и в тот же миг понял, что они спасены.
Аарон был сельский мальчик и знал, что делать. С большим трудом он прорыл проход в снегу, а когда добрался до сена, выкопал в нём яму для себя и для козочки: ведь какой бы холод ни стоял снаружи, в сене всегда тепло. Кроме того, сено было едой для Златы: едва почуяв его, она обрадовалась и стала есть.
А снаружи продолжался снегопад. Он скоро завалил прорытый Аароном проход, но мальчику и козочке нужно было дышать, а воздуха в их берлоге почти не было. Тогда мальчик пробуравил окошко сквозь сено и снег и всё время прочищал его.
Злата, наевшись досыта, уселась на задние ноги, и доверие к людям, казалось, снова вернулось к ней. Аарон съел два ломтя хлеба с сыром, но после трудного пути остался голодным. Он посмотрел на Злату и заметил, что вымя её отяжелело. Он лёг рядом с козой так, чтобы струйки молока попадали ему в рот. Молоко было густым и сладким.
Злата к такому способу дойки не привыкла, но не возражала. Наоборот, казалось, она хотела вознаградить Аарона за то, что он нашёл для неё кров, где и стены, и пол, и потолок были сделаны из еды.
Сквозь окошко Аарон улавливал мгновенные картины царившего вокруг хаоса. Ветер носил целые сугробы снега. Стало совсем темно, и он не мог понять, наступила ли уже ночь, или это была тьма бури. Слава Богу, в сене не было холодно, а сухая трава и полевые цветы источали тепло летнего солнца.
Злата ела часто. Она обкусывала сено сверху, снизу, слева и справа. Тело её излучало живое тепло, и Аарон прижался к ней. Он всегда любил Злату, а сейчас она была ему как сестра. Он оказался один, без семьи, ему захотелось поговорить, и он стал разговаривать со Златой.
- Злата, что ты думаешь обо всём, что случилось с нами? - спросил он.
- Ме-е-е, - ответила Злата.
- Если бы мы не нашли этого стога сена, мы сейчас превратились бы в ледышки, - сказал Аарон.
- Ме-е-е,- сказала коза.
- Если снег так и будет идти, нам придётся пробыть здесь несколько дней, - объяснил Аарон.
- Ме-е-е, - проблеяла Злата.- Что значит твоё "Ме-е-е"? - спросил Аарон. - Объяснись понятнее.
- Ме-е-е, ме-е-е, - попробовала объясниться Злата.
- Ну, ладно, пусть будет "Ме-е-е", - сказал Аарон терпеливо. - Ты не умеешь разговаривать, но я знаю, что ты всё понимаешь. "Ты нужен мне, а я нужна тебе"- ты это хотела сказать?
- Ме-е-е...
Аарону захотелось спать. Он сделал подушку из сена, положил на неё голову и задремал. Злата тоже заснула, а когда Аарон открыл глаза, он не мог понять, настало ли уже утро, или всё ещё была ночь. Снег засыпал окошко, и он попытался расчистить его, но, пробуравив на всю длину руки, так и не смог пробиться наружу. К счастью, с собой у него была палка, и он сумел пробиться к воздуху. Снег всё ещё шёл, а ветер выл то на один, то на много голосов. Порой казалось, что это хохочет чёрт.
Злата тоже проснулась, а когда Аарон поздоровался с ней, ответила "Ме-е-е". Да, язык Златы состоял всего из одного слова, но сколько в нём было значений! Сейчас она говорила: "Мы должны принимать всё, что Господь посылает нам: жару и холод, голод и сытость, свет и тьму".
Аарон проснулся голодным. Он уже съел весь свой хлеб, но Злата была полна молока. Аарон и Злата прожили в снегу три дня. Мальчик всегда любил Злату, но в эти дни любовь его всё возрастала. Козочка кормила его молоком и помогала сберечь тепло. Она утешала его своим терпением, а он рассказывал ей много разных историй, и Злата слушала, навострив уши. Когда он ласково похлопывал её, она облизывала ему голову и лицо, говорила: "Ме-е-е", и он понимал, что это значило: "Я тоже люблю тебя!"
Снег шёл три дня, хотя после первого дня уже не был таким густым, а ветер затих. Аарону казалось, что лета никогда не было, что снег шёл всегда, сколько хватало его памяти, а у него самого никогда не было ни отца, ни матери, ни сестёр, он был снежным мальчиком, рождённым снегом, и Злата тоже. В сене было так тихо, что в ушах звенело от тишины.
Аарон и Злата спали всю ночь и большую часть дня, и все сны Аарона были о тёплой погоде. Ему снились зелёные поля, деревья в цвету, чистые ручьи и поющие птицы. К третьей ночи снег прекратился, но Аарон боялся, что не найдёт дорогу домой в темноте. Небо стало ясным. Светила луна, набросив на снег серебристые сети. Аарон выкарабкался наружу и взглянул на мир. Мир был белым, тихим, исполненным снов о небесном величии, а звёзды большими и близкими, и плыли по небу, как по морю.
На утро четвёртого дня Аарон услышал санный колокольчик. Стог был недалеко от дороги, и крестьянин на санях показал ему путь, но не в город к Файвелу-мяснику, а домой, в село. Аарон решил еще в стогу, что никогда не расстанется со Златой.
И родные, и соседи Аарона ходили искать мальчика и козу в метель, но их и следа не было, и все боялись, что они пропали. Мать и сёстры плакали, а отец был молчалив и мрачен.
Вдруг прибежал сосед с известием, что Аарон и Злата идут по дороге. Аарон рассказал, как нашёл стог сена и как Злата кормила его молоком. Сестрёнки целовали и обнимали Злату, и принесли ей особое угощение из рубленой моркови и картофельных очистков, которые Злата стала жадно поедать.
Больше ни у кого и в мыслях не было продавать козочку, а когда, наконец, ударили морозы, жителям села опять понадобился Рувим-скорняк.
Наступила Ханука, и мама Аарона могла жарить блины каждый вечер. Злата тоже получала свою долю, и хотя у неё был свой загончик, она часто приходила на кухню и стучала в дверь рогами, сообщая, что пришла в гости, и её всегда пускали.
По вечерам Аарон, Мириам и Анна играли в дрейдл. Злата сидела у печки, смотрела на детей, мерцающие ханукальные свечи, и Аарон иногда спрашивал её:
- А ты помнишь те три дня, которые мы провели вместе в стогу?
Тогда Злата почёсывала шею рогом, трясла головой с белой бородкой и издавала тот единственный звук, которым выражала все свои мысли и всю свою любовь.