Великая Информационная ВОЙНА 

Цитата:

---

Я считаю, что Великая Информационная Война идет против нас во всю мазуту.

---

Против Вас???
Да ещё и во всю мазуту???
Это наверное уссаться можно от страха........



Информационной войны в России давно уже нет.
Сейчас все каналы (имеются ввиду Российские) - показывают одно и то же.

О какой войне Вы тогда говорите???
О Войне "господина Путина и друзей" против всех остальных что ли???

При Ельцине хотя бы несколько точек зрения по Российскому телевидению показывали
(НТВ, ТВ6, в Омске СТВ и т.д......)

пусть не хороших........,

НО ОТЛИЧАЮЩИХСЯ ОТ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧИНОВНИКОВ ИЗ ПРАВИТЕЛЬСТВА!!!

т.е. выбор был у зрителей.

и где они теперь (эти каналы)???

Полежаев закрыл неугодный ему канал СТВ,
Путин - НТВ, ТВ6, ТВС и т.д........

Сейчас все каналы показывают только то,
что им разрешают показывать............

То же самое с газетами............

Так о какой информационной войне базаришь, парниша???

Цитата:

---

По телевизору - пошлость сплошняком, от шутников типа жванецких деваться некуда

---

Давайте их запретим,
а смотреть будем "ЛЕБЕДИННОЕ ОЗЕРО",
если обкуриться, то наверное нехило вставляет.............

Цитата:

---

Даже уже местные каналы передают передачи CNN и прочих BBC, где обгаживат нас и нашу историю.

---

И слава богу что показывают,
только врёте Вы всё!!!

Если их и показывают, то кастрированные передачи.
Из которых вырезано все, что не соответствует мнению Российского правительства.
Или те моменты которые вызывают отвращение к этим каналам.

Это я Вам авторитетно заявляю, т.к. смотрю очень много каналов которые российское правительство конторолировать не может в оригинале.

Выбор у меня есть!!!
Сечёшь о чём я???

Да и на счёт истории...........

Я то ещё в 91 году школу заканчивал.......
история мне нравится........
Так вот за эти годы её уже не раз переписали....

И что то я не знаю что там правда, а что ложь.....

Хорошо что Вы знаете

Цитата:

---

90% всех новых фильмов - про бандитов, шлюх и пр.

---

Цитата:

---

СССР мы уже прокакали - нам объяснили по ТВ какие мы и наша тоталитарная армия плохие, а мы, дураки, поверили и промолчали при уничтожении страны в 1991 году...

---

Армия у нас действительно ху*вая.
Воры и козлы в основном.............
Хотя возможно и не все, а те кто у власти.

Был кроме 1991 года ещё и 1993 год......
Что же лично Вы сделали что бы вывести людей на демонстрации и митинги протеста против этого???



А теперь Вы призываете всех в непонятные партизанские отряды, с непонятно какими целями.

Вы озвучте их нам (цели Ваши).
А мы подумаем, стоит ли туда идти или не стоит.

А то Вы пока без толку ни о чём базарите.

БАЗАРЬТЕ ПО ТЕМЕ!!!





[ 14-08-2003, 17:18: Сообщение отредактировано: GeoXXX ]

Цитата:

---

Очень я его не любил.

Был он циник, и был он дурак.

Работу, которой он занимался за триста пятьдесят рублей в месяц, можно было смело
назвать евгеникой,
но никто ее так не называл — боялись связываться.

Этот Выбегалло заявлял, что все беды, эта, от неудовольствия проистекают, и ежели, значить, дать человеку все - хлебца, значить,
отрубей пареных,
- то и будет не человек, а ангел.

Нехитрую эту идею он пробивал всячески, размахивая томами классиков, из которых с неописуемым простодушием выдирал с кровью цитаты, опуская и вымарывая все, что ему
не подходило.

В свое время ученый совет дрогнул под натиском этой неудержимой, какой-то даже первобытной демагогии, и тема Выбегаллы была
включена в план.

Действуя строго по этому плану, старательно измеряя свои достижения в процентах выполнения и никогда не забывая о режиме
экономии, увеличении оборачиваемости оборотных средств, а также о связи с жизнью,
Выбегалло заложил три экспериментальные модели:

модель человека, неудовлетворенного полностью,

модель человека, неудовлетворенного желудочно,

модель человека, полностью удовлетворенного.

Полностью неудовлетворенный антропоид поспел первым - он вывелся две недели назад.
Это жалкое существо, покрытое язвами, как
Иов, полуразложившееся, мучимое всеми известными и неизвестными болезнями, страдающее от холода и от жары одновременно, вывалилось в коридор, огласило институт серией нечленораздельных жалоб и издохло.

Выбегалло торжествовал.

Теперь можно было считать доказанным, что ежели
человека не кормить, не поить и не лечить, то он, эта, будет, значить, несчастлив и даже, может, помрет.

Как вот этот помер.

Ученый совет ужаснулся.
Затея Выбегаллы оборачивалась какой-то жуткой стороной. Была создана комиссия по проверке работы Выбегаллы.

Но тот, не растерявшись, представил две справки, из коих следовало, во-первых, что трое лаборантов его лаборатории ежегодно выезжают работать в подшефный
совхоз, и, во-вторых, что он, Выбегалло, некогда был узником царизма, а теперь регулярно читает популярные лекции в городском лектории и на
периферии.

И пока ошеломленная комиссия пыталась разобраться в логике происходящего, он неторопливо вывез с подшефного рыбозавода (в порядке связи с производством) четыре грузовика селедочных голов для
созревающего антропоида, неудовлетворенного желудочно.

Комиссия писала отчет, а институт в страхе ждал дальнейших событий.

Соседи Выбегаллы по этажу брали отпуска за свой счет...................

---

Цитата:

---

- Главное - что?
- с готовностью провозгласил Выбегалло.
- Главное - чтобы человек был счастлив.
Замечаю это в скобках: счастье есть понятие человеческое.
А что есть человек, философски говоря?
Человек, товарищи, есть хомо сапиенс, который может и хочет.
Может, эта, все, что хочет, а хочет все, что может.

Нес па, товарищи?

Ежели он, то есть человек, может все, что хочет, а хочет все, что может, то он и есть
счастлив.
Так мы его и определим.

Что мы здесь, товарищи, перед собою имеем? Мы имеем модель.
Но эта модель, товарищи, хочет, и это уже
хорошо.
Так сказать, экселент, ексви, шармант.

И еще, товарищи, вы сами видите, что она может.

И это еще лучше, потому что раз так, то она...

Он, значить, счастливый.
Имеется метафизический переход от несчастья к
счастью, и это нас не может удивлять, потому что счастливыми не рождаются, а счастливыми, эта, становятся.

Вот оно сейчас просыпается...

Оно хочет.
И потому оно пока несчастно.
Но оно может, и через это "может" совершается диалектический скачок.

Во, во!.. Смотрите!
Видали, как оно может?

Ух ты, мой милый, ух ты, мой радостный!..

Во, во! Вот как оно может!

Минут десять-пятнадцать оно может... вы, товарищ Питомник, там свой фотоаппаратик отложите, а возьмите вы киноаппаратик, потому как
здесь мы имеем процесс...
здесь у нас все в движении!

Покой у нас, как и полагается быть, относителен, движение у нас абсолютно.
Вот так.
Теперь оно смогло и диалектически переходит к счастью.
К довольству то есть.
Видите, оно глаза закрыло.
Наслаждается.
Ему хорошо.
Я вам научно утверждаю, что готов был бы с ним поменяться.
В данный, конечно, момент...

Вы, товарищ Проницательный, все, что я говорю, записывайте, а потом дайте мне.
Я приглажу и ссылки вставлю...
Вот теперь оно дремлет, но это еще не все.

Потребности должны идти у нас как вглубь, так и
вширь.
Это, значить, будет единственно верный процесс.
Он ди ке Выбегалло, мол, против духовного мира.
Это, товарищи, ярлык.
Нам, товарищи, давно пора забыть такие манеры в научной дискуссии.
Все мы знаем, что материальное идет впереди, а духовное идет позади.
Сатур вентур, как известно, нон студит либентур*.
Что мы, применительно к данному случаю, переведем так: голодной куме все хлеб на уме...

————————————————————————
* Чудесно, превосходно, прелестно (фр.).
** Говорят, что... (фр.)
*** Сытое брюхо к учению глухо (лат.).
————————————————————————

- Наоборот, - сказал Ойра-Ойра.

Некоторое время Выбегалло пусто смотрел на него, затем сказал:

- Эту реплику из зала мы, товарищи, сейчас отметем с негодованием.
Как неорганизованную.

Не будем отвлекаться от главного - от практики.

Я продолжаю и перехожу к следующей ступени эксперимента.
Поясняю для прессы.
Исходя из материалистической идеи о том, что временное удовлетворение матпотребностей произошло, можно переходить к удовлетворению духпотребностей.
То есть посмотреть кино, телевизор, послушать народную музыку, или попеть самому и даже почитать какую-нибудь книгу,

скажем, "Крокодил" или там газету...

Мы, товарищи, не забываем, что ко всему этому надо иметь способности, в то время как
удовлетворение матпотребностей особенных способностей не требует, они
всегда есть, ибо природа следует материализму.

Пока насчет духовных способностей данной модели мы сказать ничего не можем, поскольку ее рациональное зерно есть желудочная неудовлетворенность.

Но эти духспособности у нее мы сейчас вычленим.

Угрюмые лаборанты развернули на столах магнитофон, радиоприемник, кинопроектор и небольшую переносную библиотеку.

Кадавр окинул инструменты культуры равнодушным взором и попробовал на вкус магнитофонную ленту.

Стало ясно, что духспособности модели спонтанно не
проявятся.

Тогда Выбегалло приказал начать, как он выразился, насильственное внедрение культурных навыков.

Магнитофон сладко запел:

"Мы с милым расставалися, клялись в любви своей..."
Радиоприемник засвистел и заулюлюкал.
Проектор начал показывать на стене мультфильм
"Волк и семеро козлят".

Два лаборанта встали с журналами в руках по
сторонам кадавра и принялись наперебой читать вслух...

Как и следовало ожидать, желудочная модель отнеслась ко всему этому шуму с полным безразличием.
Пока ей хотелось лопать, она чихала на свой
духовный мир, потому что хотела лопать и лопала.

Насытившись же, она игнорировала свой духовный мир, потому что соловела и временно уже
ничего больше не желала.

Зоркий Выбегалло ухитрился все-таки заметить
несомненную связь между стуком барабана (из радиоприемника) и рефлекторным подрагиванием нижних конечностей модели.

Это подрагивание привело его в восторг.

- Ногу!
- закричал он, хватаясь за рукав Б. Питомника.

Снимайте ногу!
Крупным планом!
Ля вибрасьен са моле гош этюн гранд синь!*

Эта нога отметет все происки и сорвет все ярлыки, которые на меня навешивают!
Уи сан дот**, человек, который не специалист, может быть, даже удивится, как я отношусь к этой ноге.

Но ведь, товарищи, все великое обнаруживается в малом, а я должен напомнить, что данная модель
есть модель ограниченных потребностей, говоря конкретно - только одной потребности и, называя вещи своими именами, прямо, по-нашему, без всех
этих вуалей - модель потребности желудочной.

Потому у нее такое ограничение и в духпотребностях.
А мы утверждаем, что только разнообразие матпотребностей может обеспечить разнообразие духпотребностей.

Поясняю для прессы на доступном ей примере.

Ежели бы, скажем, была у него ярко выраженная потребность в данном магнитофоне "Астра-7" за сто сорок рублей, каковая потребность должна пониматься нами как материальная, и оно бы этот магнитофон заимело, то оно бы данный магнитофон и крутило бы, потому что, сами понимаете, что еще с
магнитофоном делать?

А раз крутило бы, то с музыкой, а раз музыка -
надо ее слушать или там танцевать...

А что, товарищи, есть слушанье музыки с танцами или без них?
Это есть удовлетворение духпотребностей.

Компрене ву?

---

Цитата:

---

- Вот вы, товарищи Ойра-Ойра и Амперян, вы тоже все опасались.

Что, мол, будет, да как, мол, его остановить...

Есть, есть в вас, товарищи, этакий нездоровый, значить, скептицизм.

Я бы сказал, этакое недоверие к силам природы, к человеческим возможностям.

И где же оно теперь, ваше недоверие?

Лопнуло!

Лопнуло, товарищи, на глазах широкой общественности и забрызгало меня и вот товарищей из прессы...


- Начнем с того,
- с холодным презрением говорил Кристобаль
Хозевич,
- что ваш, простите, "Родильный Дом" находится в точности под моими лабораториями.
Вы уже устроили один взрыв, и в результате я в
течение десяти минут был вынужден ждать, пока в моем кабинете вставят вылетевшие стекла.

Я сильно подозреваю, что аргументы более общего
характера вы во внимание не примете, и потому исхожу из чисто эгоистических соображений...

- Это, дорогой, мое дело, чем я у себя занимаюсь,
- отвечал Выбегалло фальцетом.

- Я до вашего этажа не касаюсь, хотя вот у вас в
последнее время бесперечь течет живая вода.
Она у меня весь потолок замочила, и клопы от нее заводятся.

Но я вашего этажа не касаюсь, а вы
не касайтесь моего.

- Г-голубчик,
- пророкотал Федор Симеонович,
- Амвросий Амбруазович!
Н-надо же принять во внимание возможные осложнения...

В-ведь никто же не занимается, скажем, д-драконом в здании, х-хотя есть и огнеупоры, и...

- У меня не дракон,
у меня счастливый человек!
Исполин духа!

Как-то странно вы рассуждаете, товарищ Киврин, странные у вас аналогии, чужие!

Модель идеального человека и какой-то внеклассовый огнедышащий дракон!..

- Г-голубчик, да дело же не в том, ч-что он внеклассовый, а в том, ч-что он пожар может устроить...

- Вот, опять!
Идеальный человек может устроить пожар! Не подумали вы, товарищ Федор Симеонович!

- Я г-говорю о драконе...

- А я говорю о вашей неправильной установке!
Вы стираете, Федор Симеонович!
Вы всячески замазываете!
Мы, конечно, стираем противоречия...
между умственным и физическим...
между городом и деревней...
между мужчиной и женщиной, наконец...

Но замазывать пропасть мы вам не позволим, Федор Симеонович!

- К-какую пропасть?
Что за ч-чертовщина, Р-роман, в конце концов?.. Вы же ему при мне об-объясняли!
Я г-говорю, Амвросий Амб-бруазович, что ваш эксперимент оп-пасен, понимаете?..
Г-город можно повредить, п-понимаете?

- Я-то все понимаю.
Я-то не позволю идеальному человеку вылупляться среди чистого поля на ветру!

- Амвросий Амбруазович, - сказал Роман,
- я могу еще раз повторить свою аргументацию.

Эксперимент опасен потому...

- Вот я, Роман Петрович, давно на вас смотрю и никак не могу понять, как вы можете применять такие выражения к человеку-идеалу.

Идеальный человек ему, видите ли, опасен!

Тут Роман, видимо по молодости лет, потерял терпение.

- Да не идеальный человек!
- заорал он.
- А ваш гений-потребитель!

Воцарилось зловещее молчание.

- Как вы сказали?
- страшным голосом осведомился Выбегалло.
- Повторите.
Как вы назвали идеального человека?

- Й-янус Полуэктович,
- сказал Федор Симеонович,
- так, друг мой, нельзя все-таки...

- Нельзя!
- воскликнул Выбегалло.
- Правильно, товарищ Киврин, нельзя!

Мы имеем эксперимент международно-научного звучания!
Исполин духа должен появиться здесь, в стенах нашего института!
Это символично!

Ойра-Ойра с его прагматическим уклоном делячески, товарищи, относится к проблеме!

И товарищ Хунта тоже смотрит узколобо!

Не смотрите на меня, товарищ Хунта;
царские жандармы меня не запугали, и вы меня
тоже не запугаете!
Разве в нашем, товарищи, духе бояться эксперимента?

Конечно, товарищу Хунте, как бывшему иностранцу и работнику церкви, позволительно временами заблуждаться, но вы-то, товарищ Ойра-Ойра, и вы,
Федор Симеонович, вы же простые русские люди!

- П-прекратите д-демагогию!
- взорвался, наконец, и Федор Симеонович.
- К-как вам не с-совестно нести такую чушь?
К-какой я вам п-простой человек?
И что это за слово такое - п-простой?
Это д-дубли у нас простые!..


- Я могу сказать только одно,
- равнодушно сообщил Кристобаль Хозевич.
- Я простой бывший Великий Инквизитор, и я закрою доступ к вашему автоклаву до тех пор, пока не получу гарантии, что эксперимент будет производиться на полигоне.

- Н-не ближе пяти к-километров от г-города,
- добавил Федор Симеонович.
- Или д-даже десяти.


По-видимому, Выбегалле ужасно не хотелось тащить свою аппаратуру и тащиться самому на полигон, где была вьюга и не было достаточного освещения для кинохроники.

- Так,
- сказал он,
- понятно.
Отгораживаете нашу науку от народа.
Тогда уж, может быть, не на десять километров, а прямо уж на десять тысяч километров, Федор Симеонович?

Где-нибудь по ту сторону?
Где-нибудь на Аляске, Кристобаль Хозевич, или откуда вы там?
Так прямо и скажите.
А мы запишем.

Снова воцарилось молчание, и было слышно, как грозно сопит Федор Симеонович, потерявший дар слова.

- Лет триста назад,
- холодно произнес Хунта,
- за такие слова я пригласил бы вас на прогулку за город, где отряхнул бы вам пыль с ушей и
проткнул насквозь.

- Ничего, ничего,
- сказал Выбегалло.
- Это вам не Португалия.

Критики не любите.
Лет триста назад я бы с тобой тоже не особенно
церемонился, кафолик недорезанный.

Меня скрутило от ненависти.
Почему молчит Янус?
Сколько же можно?

В тишине раздались шаги, в приемную вышел бледный, оскаленный Роман и, щелкнув пальцами, создал дубль Выбегаллы.

Затем он с наслаждением взял дубля за грудь, мелко потряс, взялся за бороду, сладострастно рванул несколько раз, успокоился, уничтожил дубля и вернулся в кабинет.

- А ведь в-вас гнать надо, В-выбегалло,
- неожиданно спокойным голосом произнес Федор Симеонович.
- Вы, оказывается, н-неприятная фигура.

- Критики, критики не любите,
- отвечал, отдуваясь, Выбегалло.

И вот тут, наконец, заговорил Янус Полуэктович. Голос у него был мощный, ровный, как у джек-лондоновских капитанов.

- Эксперимент, согласно просьбе Амвросия Амбруазовича, будет произведен сегодня в десять ноль-ноль.
Ввиду того, что эксперимент будет сопровождаться значительными разрушениями, которые едва не повлекут за собой человеческие жертвы, местом эксперимента назначаю дальний сектор полигона в пятнадцати километрах от городской черты.

Пользуюсь случаем заранее поблагодарить Романа Петровича за его находчивость и мужество.

Некоторое время, по-видимому, все переваривали это решение.
Во всяком случае, я переваривал.
У Януса Полуэктовича была все-таки, несомненно, странная манера выражать свои мысли.
Впрочем, все охотно верили, что ему виднее.
Были уже прецеденты.

- Я пойду вызову машину,
- сказал вдруг Роман и, вероятно, прошел сквозь стену, потому что в приемной не появился.

Федор Симеонович и Хунта, наверное, согласно кивали головами, а оправившийся Выбегалло вскричал:

- Правильное решение, Янус Полуэктович!
Вовремя вы нам напомнили о потерянной бдительности.
Подальше, подальше от посторонних глаз.
Только вот грузчики мне понадобятся.
Автоклав у меня тяжелый, значить, пять тонн все-таки...

- Конечно,
- сказал Янус.
- Распорядитесь.

---

Цитата:

---

- Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович,
- возразил красавец тяпнутый,
- они теперь резко изменились.

- Голубчик, вы меня знаете?
Не правда ли?
Я - человек фактов, человек наблюдения.
Я - враг необоснованных гипотез.
И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе.
Если я что-нибудь говорю, значит, в основе
лежит некий факт, из которого я делаю вывод.

И вот вам факт:
вешалка и калошная стойка в нашем доме.

- Это интересно...

Ерунда - калоши.
Не в калошах счастье,
- подумал пес,
- но личность выдающаяся.

- Не угодно ли
- калошная стойка.
С 1903года я живу в этом доме.
И вот, в течение этого времени до марта 1917 года не Было ни одного случая -
подчеркиваю красным карандашом НИ ОДНОГО - чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала хоть одна пара калош.

Заметьте, здесь 12 квартир, у меня прием.
В марте 17-го года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, 3 палки, пальто и самовар у швейцара.

И с тех пор калошная стойка прекратила свое существование.

Голубчик! Я не говорю уже о паровом отоплении. Не говорю.
Пусть: раз социальная революция - не нужно топить.

Но я спрашиваю:
почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице?
Почему калоши нужно до сих пор еще запирать под замок?
И еще приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил?
Почему убрали ковер с парадной лестницы?
Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице
ковры?
Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подьезд Калабуховского дома на Пречистенеке следует забить досками и ходить кругом
через черный двор?
Кому это нужно?
Почему пролетарий не может оставить свои
калоши внизу, а пачкает мрамор?


- Да у него ведь, Филипп Филиппович, и вовсе нет калош,
- заикнулся было тяпнутый.

- Ничего похожего!
- Громовым голосом ответил Филипп Филиппович и налил стакан вина.

- Гм...
Я не признаю ликеров после обеда: они тяжелят и скверно действуют на печень...
Ничего подобного!
На нем есть теперь калоши и эти к мои!
Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года.

Спрашивается,
- кто их попер?
Я?
Не может быть.
Буржуй Саблин?
(Филипп Филиппович ткнул пальцем в потолок).
Смешно даже предположить.
Сахарозаводчик Полозов?
(Филипп Филиппович указал вбок).
Ни в коем случае!
Да-с!
Но хоть бы они их снимали на лестнице!
(Филипп Филиппович начал багроветь).
На какого черта убрали цветы с площадок?
Почему электричество, которое, дай бог памяти, тухло в течение 20-ти лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц?

Доктор Борменталь, статистика - ужасная вещь.
Вам, знакомому с моей последней работой, это известно лучше, чем кому бы то ни было другому.

- Разруха, Филипп Филиппович.

- Нет,
- совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович,
- нет.

Вы первый, дорогой Иван Арнольдович,воздержитесь от употребления самого этого слова.
Это - мираж, дым, фикция,

- Филипп Филиппович широко растопырил
короткие пальцы, отчего две тени, похожие на черепах, заерзали по скатерти.

- Что такое эта ваша разруха?
Старуха с клюкой?
Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы?
Да ее вовсе и не существует.

Что ВЫ подразумеваете под этим словом?
- Яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной картонной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее.

- Это вот что:
если я, вместо того, чтобы оперировать каждый
вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха.

Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха.

Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.
Значит, когда эти баритоны кричат "бей разруху!"

- Я смеюсь.
(Лицо Филиппа Филипповича перекосило так, что тяпнутый открыл рот).
Клянусь вам, мне смешно!
Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку!
И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев - прямым своим делом, - разруха исчезнет сама собой.

Двум богам служить нельзя!

Невозможно в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев!
Это никому не удается, доктор, и тем более - людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают свои собственные штаны!

Филипп Филиппович вошел в азарт.
Ястребиные ноздри его раздувались.
Набравшись сил после сытного обеда, гремел он подобно древнему пророку и голова его сверкала серебром.

Его слова на сонного пса падали точно глухой подземный гул.
То сова с глупыми желтыми глазами выскакивала в сонном видении, то гнусная рожа повара в белом грязном колпаке, то лихой ус Филиппа Филипповича, освещенный резким электрвом от абажура, то сонные сани скрипели и пропадали, а в собачьем
желудке варился, плавая в соку, истерзанный кусок ростбифа.

Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать,
- мутно мечтал пес, -
первоклассный деляга.
Впрочем, у него и так, повидимому, денег куры не
клюют.

- Городовой!
- Кричал Филипп Филиппович.
- Городовой! "Угу-гу-гу!"

Какие-то пузыри лопались в мозгу пса... Городовой!
Это и только это.
И совершенно неважно - будет ли он с бляхой или же в красном кепи.
Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан.

Вы говорите разруха.
Я вам скажу, доктор, что ничто не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме,
до тех пор, пока не усмирят этих певцов!

Лишь только они прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему.

---

Цитата:

---

Окончательно пес очнулся глубоким вечером, когда звоночки прекратились и как раз в то мгновение, когда дверь впустила особенных посетителей.

Их было сразу четверо.
Все молодые люди и все одеты очень скромно.

Этим что нужно?
- Удивленно подумал пес.


Гораздо более неприязненно встретил гостей Филипп Филиппович.
Он стоял у письменного стола и смотрел на вошедших, как полководец на врагов.
Ноздри его ястребиного носа раздувались.
Вошедшие топтались на ковре.

- Мы к вам, профессор,
- заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся волос,
- вот по какому делу...


- Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду,
- перебил его наставительно Филипп Филиппович, - во-первых, вы простудитесь, а, во-вторых,
вы наследили мне на коврах, а все ковры у меня персидские.

Тот, с копной, умолк и все четверо в изумлении уставились на Филиппа Филипповича.

Молчание продолжалось несколько секунд и прервал его лишь стук пальцев Филиппа Филипповича по расписному деревянному блюду на столе.

- Во-первых, мы не господа,
- молвил, наконец, самый юный из четверых,
персикового вида.

- Во-первых,
- перебил его Филипп Филиппович,
- вы мужчина или женщина?

Четверо вновь смолкли и открыли рты.
На этот раз опомнился первый тот, с копной.


- Какая разница, товарищ?
- Спросил он горделиво.

- Я - женщина,
- признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел.
Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших
- блондин в папахе.

- В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, прошу снять ваш головной убор,
- внушительно сказал Филипп Филиппович.

- Я вам не милостивый государь,
- резко заявил блондин, снимая папаху.

- Мы пришли к вам,
- вновь начал черный с копной.

- Прежде всего - кто это мы?
- Мы - новое домоуправление нашего дома,
- в сдержанной ярости заговорил черный.

- Я - Швондер, она - Вяземская, он - товарищ Пеструхин и Шаровкин.

И вот мы...

- Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина?

- Нас, - ответил Швондер.

- Боже, пропал Калабуховский дом!
- В отчаянии воскликнул Филипп Филиппович и всплеснул руками.

- Что вы, профессор, смеетесь?
- Какое там смеюсь?!
Я в полном отчаянии,
- крикнул Филипп Филиппович,
- что же теперь будет с паровым отоплением?

- Вы издеваетесь, профессор Преображенский?
- По какому делу вы пришли ко мне?
Говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.

- Мы, управление дома,
- с ненавистью заговорил Швондер,
- пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома...

- Кто на ком стоял?
- Крикнул Филипп Филиппович,
- потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

- Вопрос стоял об уплотнении.
- Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением 12 сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?

- Известно, - ответил Швондер,
- но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь.
Совершенно чрезмерную.
Вы один живете в семи комнатах.

- Я один живу и работаю в семи комнатах,
- ответил Филипп Филиппович,
-и желал бы иметь восьмую.

Она мне необходима под библиотеку.

Четверо онемели.

- Восьмую! Э-хе-хе,
- проговорил блондин, лишенный головного убора,
однако, это здорово.

- Это неописуемо!
- Воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.

- У меня приемная
- заметьте
- она же библиотека, столовая, мой кабинет
- 3. Смотровая
- 4. Операционная
- 5. Моя спальня
- 6 и комната прислуги
- 7. В общем, не хватает...

Да, впрочем, это неважно.
Моя квартира свободна, и разговору конец.
Могу я идти обедать?

- Извиняюсь, - сказал четвертый, похожий на крепкого жука.

- Извиняюсь, - перебил его Швондер,
- вот именно по поводу столовой и смотровой мы и пришли поговорить.
Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой.

Столовых нет ни у кого в Москве.

- Даже у Айседоры Дункан,
- звонко крикнула женщина.

С Филиппом Филипповичем что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежно побагровело и он не произнес ни одного звука, выжидая, что будет дальше.

- И от смотровой также,
- продолжал Швондер,
- смотровую прекрасно можно соединить с кабинетом.

- Угу, - молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом,
- а где же я должен принимать пищу?

- В спальне, - хором ответили все четверо.

Багровость Филиппа Филипповича приняла несколько сероватый оттенок.

- В спальне принимать пищу, - заговорил он слегка придушенным голосом,

- в смотровой читать, в приемной одеваться, оперировать в комнате прислуги, а в столовой осматривать.
Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает.
Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной.
Может быть.

Но я не Айседора Дункан!..
- Вдруг рявкнул он и багровость его стала желтой.

- Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной!

Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу там, где ее принимают все нормальные люди, то-есть в столовой, а не в передней и не в детской.

- Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия,
- Сказал взволнованный Швондер,
- мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.

- Ага, - молвил Филипп Филиппович,
- так? - И голос его принял подозрительно вежливый оттенок,
- одну минуточку попрошу вас подождать.

"Вот это парень, - в восторге подумал пес, - весь в меня.
Ох, тяпнет он их сейчас, ох, тяпнет.
Не знаю еще - каким способом, но так тяпнет... Бей их!
Этого голенастого взять сейчас повыше сапога за подколенное сухожилие... Р-р-р..."

Филипп Филиппович, стукнув, снял трубку с телефона и сказал в нее так:

- Пожалуйста... Да... Благодарю вас. Петра Александровича попросите, пожалуйста.
Профессор Преображенский.
Петр Александрович? Очень рад, что вас застал. Благодарю вас, здоров.
Петр Александрович, ваша операция отменяется.
Что? Совсем отменяется.
Равно, как и все остальные операции.
Вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России...
Сейчас ко мне вошли четверо,из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое вооруженных револьверами и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть ее.

- Позвольте, профессор,
- начал Швондер, меняясь в лице.

- Извините... У меня нет возможности повторить все, что они говорили.
Я не охотник до бессмыслиц.
Достаточно сказать, что они предложили мне отказаться от моей смотровой, другими словами, поставили меня в необходимость оперировать вас там, где я до сих пор резал кроликов.
В таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать.
Поэтому я прекращаю деятельность, закрываю квартиру и уезжаю в Сочи.
Ключи могу передать Швондеру.

Пусть он оперирует.

Четверо застыли.
Снег таял у них на сапогах.

- Что же делать...
Мне самому очень неприятно...
Как? О, нет, Петр Александрович!
О нет. Больше я так не согласен.
Терпение мое лопнуло.
Это уже второй случай с августа месяца.
Как? Гм... Как угодно.
Хотя бы.
Но только условие: кем угодно, когда угодно, что угодно, но чтобы была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто другой не мог бы даже
подойти к двери моей квартиры.

Тщательная бумажка.
Фактическая.
Настоящая!
Броня.

Чтобы имя даже не упоминалось.
Кончено.
Я для них умер.
Да.
Пожалуйста.
Кем? Ага...
Ну, это другое дело. Ага...

Сейчас передаю трубку.
Будьте любезны, - змеиным голосом обратился Филипп Филиппович к Швондеру,
- сейчас с вами будут говорить.

- Позвольте, профессор,
- сказал Швондер, то вспыхивая, то угасая,
- вы извратили наши слова.

- Попрошу вас не употреблять таких выражений.

Швондер растерянно взял шапку и молвил:

- Я слушаю. Да...
Председатель домкома...
Нет, действовали по правилам...
Так у профессора и так совершенно исключительное положение...
Мы знаем об его работе.
Целых пять комнат хотели оставить ему...
Ну, хорошо..
Так...
Хорошо...


Совершенно красный, он повесил трубку и повернулся.

Как оплевал! Ну и парень!
- Восхищенно думал пес,
- что он, слово, что ли, такое знает?
Ну теперь меня бить - как хотите, а никуда отсюда не уйду.

Трое, открыв рты, смотрели на оплеванного Швондера.

- Это какой-то позор!
- Не своим голосом вымолвил тот.

- Если бы сейчас была дискуссия, - начала женщина, волнуясь и загораясь румянцем,
- я бы доказала Петру Александровичу...

- Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию?
- Вежливо спросил Филипп Филиппович.

Глаза женщины загорелись.

- Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем...
Только я, как заведующий культотделом дома...

- За-ве-дующая, - поправил ее Филипп Филиппович.

- Хочу предложить вам,
- тут женщина из-за пазухи вытащила несколько
ярких и мокрых от снега журналов,
- взять несколько журналов в пользу детей Германии.
По полтиннику штука.

- Нет, не возьму,
- кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.

- Почему же вы отказываетесь?
- Не хочу.
- Вы не сочувствуете детям германии?
- Сочувствую.
- Жалеете по полтиннику?
- Нет.
- Так почему же?
- Не хочу.

Помолчали.

- Знаете ли, профессор,
- заговорила девушка, тяжело вздохнув,
- если бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулсь) лица, которых, я уверена, мы еще разьясним, вас следовало бы арестовать.

- А за что?
- С любопытством спросил Филипп Филиппович.

- Вы ненавистник пролетариата!
- Гордо сказала женщина.

- Да, я не люблю пролетариата,
- печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку.
Где-то прозвенело.
Открылась дверь в коридор.

- Зина, - крикнул Филипп Филиппович, - подавай обед.
Вы позволите,господа?

Четверо молча вышли из кабин

Цитата:

---

Товарищ GeoXXX, интересно было почитать, но это не про меня, ты ошибся.

---

Перечитайте ещё раз (желательно полные версии оригинальных текстов, раз не сделали как все нормальные дети этого в детстве)!!!

Это именно про Вас!!!

Разговоры профессора Выбегаллы очень сильно напоминают Ваши сообщения,
я скажу больше - они практически идентичны!!!

Прочитайте их вдумчиво!!!
И Вам это станет очевидно!!!!!

То <Плутон>:

Вас и Вашего друга "Корректора" ещё не зае*ало переливать из пустого в порожнее???

Один говорит что США ведёт активную пропаганду своих "Американских" ценностей.
Второй ему поддакивает, что да ведёт, ой как ведёт...
Бля подонки какие.............

Ну ведут, Вы то как на это повлиять можете???

Лично Вы тов. <Платон> как повлиять на это можете????

Собрались два ху*лы и порят чушь с серьёзными мордами.............



Чего стоит это высказывание тов. "Корректора":

Цитата:

---

Враг захватил основные высоты и ведёт постоянный огонь по нашим позициям. Его войска заняли жизненно важные объекты и перекрывают кислород нашей экономике. Его диверсанты пробираются в самые дальние уголки страны и совершают зверские теракты ввергаю народ в ужас и повиновение. В этих условиях вижу единственно возможный выход - переход к партизанской войне. Сам я перехожу на спутниковый телефон и попрошу напрасно меня не тревожить. Связь дорогая.

---

Цитата:

---

Его войска заняли жизненно важные объекты и перекрывают кислород нашей экономике.

---

Цитата:

---

Его диверсанты пробираются в самые дальние уголки страны и совершают зверские теракты ввергаю народ в ужас и повиновение.

---

Цитата:

---

В этих условиях вижу единственно возможный выход - переход к партизанской войне.

---

Цитата:

---

Сам я перехожу на спутниковый телефон и попрошу напрасно меня не тревожить. Связь дорогая.

---

Хорошее решение!!!
Только помните как заколбасили тов. "Дудаева"???
Будьте осторожны!!!



PS:

Я считаю что самое главное - это хорошо учиться!!!
А потом устроиться работать у Американцев.
Заработать кучу бабок.
И развалить их грёбаную страну изнутри!!!
...

...если к тому времени революционная поеб*нь не выветрится из тупой башки!!!!!!!!!