Сдать деньги на Сталинобус 

Так добрался уже: Суворов его фамилия. Памятники Жукову снести бы следовало. [/quote]


Да, но Астафьев писал в 90 году.

Вот еще свидетель многих времен - писатель Александр Плетнев, высоко оцененный в свое время Астафьевым, Распутиным, Беловым. Автор известного в 80-годы романа Шахта (по нему был снят двухсерийный фильм). Живет в Омской области.

— Самого меня “по замыслу жизни” давным-давно не должно быть в живых, — считает Александр Никитич. — Хотя бы потому, — усмехается он, — что тринадцатым по счету у матери с отцом появился, а в русских деревнях народ суеверный, пусть ни в Бога, ни в чёрта и не верящий…Старший брат Сергей, которому зимой сорок третьего года было пятнадцать лет, вспоминал: “Зараза какая-то на детишек напала, выедала им кишки — кровью исходили…Ну, и тиф, само собой…Я для тебя загодя ямку приготовил. Забегу, случалось, меж делом в землянку — дома никого — все на работах, одна Маня, укутавшись в сырую облезлую телячью шкуру, на лавке сидит, ноет и покачивается — голод в себе утешает. Ты — на нарах, в углу, вытянутый, застывший, трупик трупиком. Костлявое личико вшами обсыпано, в глазницах — прямо кишат…Ногтями повыгребаю их…А в ямку-то — другого вместо тебя…”

Голос Плетнёва рвётся, он отводит лицо в сторону от меня, чтобы я не видел его заплакавших глаз, потом, справившись с собой, со своей, мнится ему, слабостью, продолжает:

— Можно, конечно, списать на войну все эти муки, выпавшие не на одну мою, но и на долю подавляющего большинства советских людей от мала до стара той поры, однако же и до Большой войны лучше ли жилось? — спрашивает Александр Никитич скорее себя, чем меня. — Уж не говорю о том, что за те семь зим, когда уже в мирное время я возил на быках из степи сено, то есть исполнял тяжёлую мужицкую работу, — а в сеновозе вместе с гнилой одёжкой весу было три пуда, — я почему-то не исчез навеки под жестокими снегами барабинских лютых метелей. Вообще физические страдания были обычаем. Целое десятилетие только в снах забывал про голод…Страшные, жестокие силы давили на меня, ничтожное существо, с рождения, и выжить под ними, а тем более оберечь душу живую, было почти за пределом возможного. Прошла целая тьма лет, всё, казалось бы, должно остаться за пределами памяти, но и теперь с поразительной силой ясности вижу я сам себя в тех зимах, в морозных бурях — я, мучитель и сомученик моих братьев-быков: Рябчика, Миши, Буренького, “лица” которых, от звёздочки во лбу, от выстегнутого кнутом, вытекшего глаза до окомолка отбитого рога, умирая, не забуду. И просыпаюсь со стоном, с колотящимся сердцем, и долго бессонно гляжу во тьму; и катятся, катятся слёзы, не утоляя жалости и боли ко всем безропотно отстрадавшим, сгинувшим без следа, не оставившим по себе ни имени, ни могил, ни памяти, чья жизнь, по сути, почти не отличалась от жизни скотской…

Глаза Плетнёва уже не плачут, он смотрит прямо перед собой, забыв, похоже, про меня, а пальцы по-мужицки больших его рук, лежащие на коленях, замечаю я, подрагивают, но это не стариковский тремор. Так подрагивают они и у меня, когда волнуюсь, но пытаюсь скрыть это волнение даже от себя.

— Часа в четыре будили запрягать, часов в десять вечера я добивался (именно так — добивался, а не добирался. — Н. Б.) до землянки, до вожделённой мечты о тепле, до этого рая с тёплой грубкой (печь. — Н. Б.), с огоньком коптилки, промороженный до самых кишок, до последней косточки и жилки, с набитым в лохмотья одежды снегом, в окаменевших рукавицах и льдисто стукающих по полу разбитых валенках… И больше всего почему-то меня раздражали, злили широко распахнутые, страдающие глаза матери, её неизменный вопрос: “Замёрз, сынок?..” Я не съедал, а прямо-таки пожирал, проглатывал оставленный мне ужин: глиняную миску баланды из тёртых неочищенных картошек на голой воде, граммов в двести комок липкого, из озадков, с мякиной и полыньёй, хлеба, и лез на нары из берёзовых кольев в узкий, похожий на щель, куток между печкой и стеной. И, как ни сдерживался, ни зажимал в себе скулёж, он вырывался из меня, по-щенячьи тонкий, тягучий — отходили в тепле перемороженные пальцы рук и ног; их драло, будто в каждом пальце по нарыву…


— С двенадцати лет, с Победного года, выходит, я тянул в совхозе ровней здоровым мужикам, как бы восполняя собой отца: тот после тяжкого труда в один из октябрьских дней, распалившись, пробил тонкий ещё ледок в каком-то то ли рву, то ли ручейке, напился и, свирепо простудив лёгкие и почки, в одночасье стал инвалидом. В 1945 я получил и своё “полное” четырёхклассное” образование. В ту же осень пришло письмо из Ленинграда от Анастасии Прокофьевны Шиперовой, которая, будучи эвакуированной в Сибирь, учительствовала в нашей деревенской школе. Я и читал это письмо родителям. В нём она умоляла их “учить Шуру, мальчишку редких способностей”, а я так после работы устал, перезяб и хотел есть и спать, что читал письмо без волнения и гордости за себя, будто не обо мне в нём говорилось. Отец потом достал из набитой налоговыми бумагами холщовой сумки мой Похвальный лист, долго и скорбно глядел на золотые оттиски букв и вдруг, всегда такой несокрушимый в бедах, немало смутив семью, заплакал, но тут же твёрдым голосом сказал: “Ладно, поплачем да спрячем. Бедность и работа будут тебе ученьем, сынок…”

МЕНЯ ЗОВУТ ROBINZON писал :

анчоус писал(а) ... : Врагам удалось осуществить свой план. Враги растоптали русский дух, в 1991 году Россия была расчленена и потеряла независимость.

а можно имена и фамилии врагов??? Двадцать лет прошло, могли бы и найти уже.......

Если конкретно, то все американские президенты, вся североамериканская и европейская элита. Плюс предательская либеральная пятая колонна внутри России, которую ликвидировал Сталин в своё время.

Прудников писал :

анчоус писал(а) ... : Враги растоптали русский дух, в 1991 году Россия была расчленена и потеряла независимость.

Что это за дух такой, что его так просто растоптать можно?

Не просто. Топтали десятилетиями и сейчас продолжают. Цель - уничтожить самосознание народа и способность к сопротивлению. Потому что можно покорить народ и уничтожить его армию, но пока не покорён дух народа, покорить народ невозможно. Например, никто не может покорить афганский народ, хотя против него брошена вся мощь НАТО. Ничего не могут поделать с палестинским народом, бомбят и морят голодом, но ничего не помогает. Русских попробовали уничтожить военным путём - обломались. Поэтому решили уничтожить СССР изнутри.

Вот тут Астафьев пишет про ваших товарищей

Уважаемый Александр Сергеевич!

Ах, как жалко мне Вас огорчать на старости-то лет, да никуда от жизни не денешься.

Я понимаю и Вас, и всех других генералов наших, хвалящихся, ибо никто больше не похвалит. Не за что… И Вы, и полководцы, Вами руководившие, были очень плохие вояки, да и быть иными не могли, ибо находились и воевали в самой бездарной армии со времен сотворения рода человеческого. Та армия, как и нынешняя, вышла из самого подлейшего общества — это и в доказательствах уже не нуждается. Теперь всем уже известно, кроме Вас, конечно, что потери наши на войне составляют 40—50 миллионов, и я повторял и повторяю Вам и на этот раз: не Вы, не я и не армия победили фашизм, а народ наш многострадальный. Это в его крови утопили фашизм, забросали врага трупами. Первая и единственная пока война из 15 тысяч войн, происшедших на земле, в которой потери в тылу превышают потери на фронте — они равны 26 миллионам, в основном русских женщин и инвалидов, детей и стариков. Только преступники могли так сорить своим народом! Только недруги могли так руководить армией во время боевых действий, только подонки могли держать армию в страхе и подозрении — все особые отделы, смерши, 1-е, 2-е… -надцатые отделы, штабы, напоминающие цыганские таборы. А штрафные роты, а заградотряды? А приказ 227? Да за одно за это надо было всю кремлевскую камарилью разогнать после войны. Боясь этого, боясь прозревшей армии, Ваши собратья, понукаемые Верховным, начали расправу над народом. Спасли мы шкуры уб.людкам — больше не нужны.

Сбивши внука Бисмарка, побивши шестую армию немцев, что ж Вы не похвалитесь, что немцы тут же округлили эту цифру и разбили под Харьковом (заманив в явный мешок) шесть наших армий? Только одних Ваших доблестных сотоварищей-лампасников под Харьковом одновременно было взято в плен 19 штук, потому что они привыкли наступать сзади и отступать спереди, вот и угодили в полосу сомкнутого кольца сами. В 1943 году! Или о таком позоре: любимец Сталина Мехлис взялся командовать тремя армиями в Крыму, забыв, что редактировать «Правду» и подхалимничать перед Сталиным, писать доносы — одно, а воевать — совсем другое. Манштейн «танковым кулаком», из двух танковых корпусов состоявшим, подчинив себе по пути на Керчь несколько полевых дивизий, не побоявшись бросить в тылу осажденный Севастополь, так дал товарищу Мехлису, что от трех наших армий «каблуков не осталось», как пишут мне участники этой позорной и кровавой бойни. Мехлис-то ничего, облизался и жив остался. Удрапал, с.ука!

Я мог бы Вам рассказать, как целую зиму самый крепкий фронт — 1-й Украинский — уничтожал первую танковую армию противника, и сам товарищ Жуков к весне занялся этим делом. А остатки армии, без техники, без боеприпасов, потерявши большую часть боевого состава, вышли из окружения под Каменец-Подольском, и… в 1944 году первая танковая воскресла, преградила путь нашим войскам в Словакию. С нею, с 1-й армией, воевал 4-й Украинский фронт, состоявший из двух армий, в том числе из доблестной 18-й армии (надо ж так бездарно организоваться, чтоб держать штаб фронта ради двух армий!). Им помогал левый фланг 1-го Украинского и правый фланг 2-го Украинского фронтов, но, положив 160 тысяч советских воинов, лавина эта так и не выполнила своей задачи, двинулась на Сандомирский плацдарм, где снова нас ждала неудача…

Ах, как мне тоже хотелось бы похвалиться и похвалить Вас! Да за что? За то, что, борясь за свою «генеральскую» правду, Вы забыли похоронить павших бойцов, и косточки их по сию пору валяются по русским лесам, полям и болотам (за границей-то все они прибраны, и я видел не в ГДР, а в ФРГ бережно хранимые могилы наших солдат), или хвалить за то, что, жируя в послевоенные годы, наши мудрые старшие товарищи вспомнили о вояках через двадцать лет, когда их большая часть уже отстрадалась и лежала в земле?

Не надо трогать и прижигать наши раны, генерал! А правды Вам уже не спрятать, как не спрятать и того, что сейчас творится в доблестной сов. армии. А ведь пытались и пытаются спрятать изо всех сил и такие вот блюстители «чистоты мундира», как Вы, изо всех оставшихся сил помогают творить преступление. Еще одно. Да и одно ли? В мирные дни наша армия несет потери большие, чем граф Чернышев, возглавлявший русскую армию в блистательном походе на Париж. Во время Семилетней войны они равнялись тогда шести процентам. Ну если учесть, что от недогляда отвратительной бесплатной медицины, плохого, часто вредного питания у нас умирает двести тысяч детей в год, так что уж говорить о солдатишках, которые и всегда-то при советской власти были вроде соломы, годной лишь для того, чтобы гноить ее и бросать в костер. Чувствую, что Вы мало читали и читаете, так вот, был такой князь Раевский, который на Бородино вывел своих сыновей на редут (младшему было 14 лет!), вот я уверен, что князь Раевский, и Багратион, и Милорадович, и даже лихой казак Платов не опустились бы до поношения солдата уличной бранью, а вы?!

Ох-хо-хо-ооо, всё же из грязи в князи — никогда ничего не получалось. Я в День Победы пойду в церковь — молиться за убиенных и погубленных во время войны. И Вам советую сделать то же — уверяю Вас, поубудет в Вас злобства, спеси и не захочется Вам подсчитывать «напрасные обиды», нанесенные нашим генералам. Нет таких слов, нет такой молитвы Божьей, которая бы даровала им прощенье за мерзко прожитые дни (хотя бы брежневские), но если все вы, снявши мундиры, не бренча медалями, вышли б в русское поле, окруженное пустыми деревнями (одна из причин их опустошения — война), если вы встанете на колени и, опустив сивые головы, попросите прощения у Всевышнего, может, он вас и услышит. Это единственный путь к спасению вашей генеральской души, иначе вам смердеть на свете и умереть с темной злобой в сердце. Вразуми Вас Бог!

Кланяюсь. В. Астафьев

Лето 1995 года

Товарищ Куликовский!

Я благодарю Вас за письмо и прежде всего за то, что Вы подписали его, а то ведь эти храбрые подписываются словами — «участник ВОВ и труда», боясь за свою шкуру и здесь, в мирной жизни, где писатель, ими отчитываемый или обматерённый, в лучшем случае может наплевать оскорбителю и поучителю в глаза. Благодарю за то, что не унизили звание фронтовика и седины свои каким-нибудь псевдонимом или подписью — «ветераны».<…>

Я пишу книгу о войне, чтобы показать людям, и прежде всего русским, что война — это чудовищное преступление против человека и человеческой морали, пишу для того, чтобы если не обуздать, так хоть немножко утишить в человеке агрессивное начало. А Вам надо, чтобы воспевалась доблесть на войне и многотерпение, забыв при этом, что, чем более наврёшь про войну прошлую, тем скорее приблизишь войну будущую. И те писатели, которых Вы перечислили, продукцию, Вам потребную, поставляли для души Вашей, жаждущей победных радостей, эту радость и преподносили. И… постепенно, победно шествуя, сочинили угодную таким, как Вы, героическую войну. А я и сотоварищи мои, настоящие-то писатели и страдальцы, восприняли войну как отвратительную, подлую, в человеке человеческое убивающую. Список Ваших любимых писателей потрясающ, эти покойнички, за исключением Симонова, ничего уже, кроме вздоха сожаления, часто и насмешки, не вызывают. В Вашем списке нет мной уважаемых писателей, есть беспомощные приспособленцы, елеем мазавшие губы советскому читателю. Константин Воробьёв, покойный мой друг, Александр Твардовский, Виктор Некрасов, Василий Гроссман, Василь Быков, Иван Акулов, Виктор Курочкин, Эммануил Казакевич, Светлана Алексиевич — вот далеко не полный перечень тех, кто пытался и ещё пытается сказать правду о войне и кого за это согнали в ранние могилы такие вот, как Вы, моралисты, присвоившие себе право поучать всех и объяснять «неразумным» правду да выгонять их за границу, как Солженицына иль того же прекрасного писателя — Георгия Владимова. <…>

Есть закон у Вашей любимой партии, согласно которому за войну расстреляно миллион человек на фронте, так необходимых в окопах, да ещё двенадцать миллионов в лагерях медленно умерщвлялись и столько же их охраняло в ту пору, о которой всуе упомянутый Вами писатель Богомолов писал, что «на фронте был катастрофический недокомплект». Так вот есть и у писателя свои законы, согласно которым он и пишет, даже свою пунктуацию сотворяет. Уже с первой повести, наивной, простенькой, ущучили меня дотошные читатели, подобные Вам, что на «казёнке» (сплавном плоту с домиком) бригада бывала до двадцати человек, но не менее одиннадцати, у меня же в повести бригада состоит всего из семи человек. А мне так надо, мне удобнее подробно написать семь человек, а не согласно «правде» соцреализма бегло упомянуть двадцать. И если я написал всего двух медичек на переправе, значит, мне так надо. Если написал, что был иней (а он в ту осень был на самом деле) в конце сентября на Украине, то так оно и должно быть. Вот если я схематично, неубедительно это сделал — другое дело. Тут мне надо «всыпать», я и сам себе «всыплю» как следует, ибо сам себе есть самый беспощадный критик. Кстати, мой командир дивизиона Митрофан Иванович Воробьёв, <…> с которого во многом списан Зарубин, никогда, ни в одном письме не сделал мне ни единого замечания насчёт калибров, расположений и количества орудий, ибо понимал, что такую малость, как 1 + 2 — я знаю и без него, и оттого ещё, что был он читатель и человек огромной культуры. И вообще читатель стоящий, человек воспитанный, а больше — самовоспитанный, не подавляет никого самомнением, и если сделает замечание — не превращает его в обличение, в суд, не сулится послать на Соловки иль расстрелять, четвертовать, «как только мы придём к власти».<…>

Степень нашего одичания столь велика и губительна, что говорить о правомерности того или иного суждения уже и не приходится, и я, говоря «нашего одичания», имею в виду не только своё и соседа моего пьяницы и разгильдяя, но и Ваше тоже. Я свое «одичание» сознавал и сознаю постоянно и стыжусь его. Вам и этого не дано. И тут уж не знаешь: завидовать Вам и Вам подобным или нет. Вы так здорово и правильно прожили жизнь (живя семьдесят лет в бардаке, остались целками, как ехидно заметил один современный поэт), что и каяться-то Вам не в чем. Иисусу Христу было в чём покаяться, а владимирскому обывателю Куликовскому не в чем! Один отставной полковник — графоман, осаждавший редакции, написал в своё время бессмертный стих. Дарю Вам его на прощанье, потому как он наиболее других произведений соответствует Вашей бодрой морали и нравственным критериям:

Наша родина прекрасна
И цветёт, как маков цвет,
Акромя явлений счастья,
Никаких явлений нет!

Ну, а если всерьёз, то запомните слова поэта Виктора Авдеева, бывшего пулемётчика, умершего от ран ещё в сороковые годы: «Победой не окуплены потери. Победой лишь оправданы они». Почаще их вспоминайте, когда упоения от победных маршей и блудословия победного Вас снова посетят. Не знаю, сколь раз ранены Вы, а я трижды, и заключительная книга романа будет называться «Болят старые раны». У Вас, если верить Вашему письму, ничего не болело и не болит — ни раны, ни душа. <…>

Прозреть не желаю, бесполезно — уже не успеете, да и мучительно прозревать у нас, а здоровьишка, хоть относительного, пожелаю, хотя бы для того, чтоб подумать ещё и вокруг ясным взглядом посмотреть.

Кланяюсь. В. Астафьев

Silvertown писал : Как бы это не отрицается. Только что у нас сейчас? Демократия... развитая рыночная экономика с конкуренцией? Конечно же нет. А некоторые необразованные товарищи считают, что да. Принимая за чистую монету слова медвепутов..., что у нас демократическое государство и развитая экономика. И... делают серьёзный вывод: при сталине было лучше, поэтому нужно сделать как тогда... Третьего не дано... в принципе не подозревают, что есть еще третий путь...

Не, ну тут ППКС. Я, в общем-то, и писала о том, что нельзя отрицать ни положительных, ни отрицательных сторон сталинского периода. И уточнила, что полностью копировать его не есть гуд.
Кстати, по поводу доносов и расстрелов хотелось бы еще раз напомнить (в принципе, на ОФ уже не раз озвучивалась эта мысль, но как-то быстро ее забывают): НЕ Сталин написал все те доносы, которые были написаны - на соседей, коллег, родственников...

анчоус писал(а) : Если конкретно, то все американские президенты, вся североамериканская и европейская элита. Плюс предательская либеральная пятая колонна внутри России, которую ликвидировал Сталин в своё время.

слово "все и вся" не является конкретикой, а так, типа "они все плохие, они все виноваты, а я одни хороший".....
внешний враг с которым терки идут еще с царских времен это англия, а по поводу америки, да у нее были порывы и планы по "захват планеты вся", но гражданская война и сильная англия (вкупе с францией) ей не дала, но это не повод ей приписывать развал того что развалили сами....
если человек не справился с управлением и разбился, то виноват не производитель автомобиля и уж точно не столб в который он врезался....
для начала давайте оглянемся вокруг, посмотрим на горы мусора возле (а зачастую и в) наших домов...... тоже либералы с европейской элитой накидали??!

[quote="анчоус"]

Прудников писал:

анчоус писал(а) ... : Враги растоптали русский дух, в 1991 году Россия была расчленена и потеряла независимость.

Например, никто не может покорить афганский народ, хотя против него брошена вся мощь НАТО. Ничего не могут поделать с палестинским народом, бомбят и морят голодом, но ничего не помогает.

давайте не будем путать, войну для бабок против войны за территорию или уничтожение.... не покорили и не уничтожили по той причине что не это цель... а так, своей цели достигают и "вопли" общественности им до звезды...
Согласно вашей логики афганский народ сильнее духом чем русский??? Так речь то о годах еще СССР, когда "дух еще был".....
не надо валить все в одну кучу....

Пипелац писал(а) : фух, а я то уже было подумал, как это 9 мая на носу, а еще ни одного Сталиносрача на ОФ нет...
Слава богу появился, ОФ не изменяет традициям:)

Мне бы еще научиться мимо них проходить.

То bordo60: Астафьев - достойнейший писатель... но, помнится, доводилось читать (увы, не помню точно, что за текст) слова некоего писателя-фронтовика (менее известного... а Астафьева он лично знал, как я поняла) о том, что ему очень жаль, что на старости лет скатился уважаемый товарищ Астафьев на откровенную чернуху. ((( И ведь не он один про проблемы военные писал (и про генералов, которые людей без счета клали, лишь бы победный рапорт в Кремль отправить поскорее, в том числе), но почему-то только у него в последней книге про войну - сплошная беспросветность. Что-то тут не так, ИМХО...

Что можно написать про войну хорошего?

Прудников писал : Что можно написать про войну хорошего?

Ну, хотя бы то, что мы в ней победили.
Вопрос, скорее в том, КАК писать о плохом. Недавно гроссмановский роман "Жизнь и судьба" перечитывала. Его в свое время не печатали из-за того, что сталинизм там достаточно убедительно (и справедливо - если говорить о негативных чертах) сравнивается с фашизмом. Но даже эта невеселая (и тем не менее совершенно замечательная) книга выглядит куда более жизнеутверждающей, чем "Прокляты и убиты" Астафьева.

но почему-то только у него в последней книге про войну - сплошная беспросветность. Что-то тут не так, ИМХО... [/quote]

К стыду своему, не прочитал до сих пор

bordo60 писал : К стыду своему, не прочитал до сих пор

Ничего, бывает. Почитайте, как время будет. Вполне, кстати, может быть, что совсем по-другому воспримете. Люди-то разные...

Русские наивно думают, что если они подняли руки и сдались, то их пощадят и будут обращаться как с равными. Но пощады не будет.

анчоус писал(а) : Русские наивно думают, что если они подняли руки и сдались, то их пощадят и будут обращаться как с равными. Но пощады не будет.

Я уверен что ни один америкос и японамама не оккупирует Россию, только потому, что потом придется кормить таких голодранцев как анчоус даже если сам анчоус пойдет сдаваться (проще пристрелить).

СанькаО писала :

Прудников писал ... : Что можно написать про войну хорошего?

Ну, хотя бы то, что мы в ней победили.

Вы вообще сама представляете, что такое ВОЙНА. Или снова книжки, да детские рассказы?