Стихи моей жизни 

Летний дождь

День в духоте и сумраке скучал
И вдруг, упругой дробью барабанной,
Весёлый дождь в окошко постучал.
Ну, здравствуй, здравствуй, друг мой долгожданный!

Ты выглядишь по прежнему свежо,
А я, увы, старею помаленьку.
Ты очень-очень вовремя пришёл,
Ты мне мою напомнил деревеньку,

Лес над рекой и яблоневый сад,
Чай на веранде оплетённой плюшем.
А помнишь дождь, почти сто лет назад,
Как мы с тобою бегали по лужам.

Будь добр, сегодня здесь… поозоруй,
Повеселись, проказник и затейник.
Давай мой дождь - потоком светлых струй
Почисти этот пыльный муравейник.

Давно пора весь город подмести,
И навести порядок в целом мире,
А мне пора порядок навести
Вот в этой городской большой квартире.

Итак, по списку: - Перестать хворать,
Устроить небольшие постирушки,
Ковры пропылесосить и собрать
Разбросанные правнуком игрушки,

Поставить борщ вариться, а пока
Помыть и просушить микроволновку,
Аджикой натереть окорочка
И посадить на полчаса в духовку,

Открыть окно - как подвести итог,
Дать ветеркам весёлую свободу.
Спасибо дождь за то, что ты помог
Мне выполнить нехитрую работу.

Земной поклон тебе за чистоту,
Прощай - вон луч в прорехе небосвода.
Я тоже видно вскорости уйду,
Храня закономерности природы,

Но все равно - на сердце хорошо,
В душе покой и умиротворенье.
Мой славный дождь ты вовремя пришёл,
Ты моему созвучен настроенью.

Городок под Берлином
(рассказ друга)

Мы, под огнем из вражеского дота,
Там, где с пригорка виден был Берлин,
Под непрерывный грохот пулемета,
Вжимались в землю посреди руин.

Фашистам с приговором не поспорить -
Победа вот она – рукой подать!
Хотелось бы приход её ускорить,
Но, как-то не хотелось умирать.

А немцы бились и не отступали
На этом предпоследнем рубеже,
Наверное прекрасно понимали -
Терять им было нечего уже.

И там, где смерть ждала неотвратимо
Всех, кто поднялся, даже на ладонь,
На площадь вышла девушка из дыма
С их стороны, попав под наш огонь.

Шла не таясь, под снайперским прицелом,
Прозрачный, невесомый ангелок,
Совсем еще ребенок, в платье белом,
Неся в руке какой-то узелок.

На фронте люди, потеряв всех близких,
Лишаются рассудка иногда,
Утративши способность трезво мыслить
Бредут, как в полусне, невесть куда…

Я думал, лёжа меж сгоревших сосен -
Бог мой! Нашла же место где гулять!
С немецкой стороны неслось – Нихьт шёссен!
И наш комвзвода рявкнул – Не стрелять!

Все затаив дыхание глядели.
Из наших кто-то даже закурил.
Ведь этот краткий миг, на самом деле,
Быть может, жизнь кому-то подарил.

Она, как белый голубок из песен,
Осколок мира из солдатских снов,
Скользила между шкафчиков и кресел
Разбросанных средь остовов домов.

Вдруг, исказив спокойную картину,
И узнаваемый издалека,
Послышался, со стороны Берлина,
Надсадный, тонкий вой штурмовика.

Вопили фрицы что-то ей из дота,
Кричали мы – Ложись! Ведь тут же бой!
От немцев и от наших мчался кто-то,
Чтобы успеть прикрыть её собой.

Она непонимающе смотрела,
В своей наивной детской белизне, -
Куда тут лечь? Война такое дело -
Повсюду грязь, весь городок в огне.

А этот "юнкерс", чудом не добитый,
Не разглядев сквозь стелющийся дым,
Спикировал на город из зенита
И лупанул фугасом по своим.

Взлетели в воздух шкафчики и кресла,
Взлетела вперемешку кровь и грязь,
Осела пыль… А девочка исчезла…
Как, ангелом на небо, вознеслась…
…………………………………………….

И мы, и немцы стали подниматься,
Как будто вырастая из земли,
И позабыли, что должны сражаться,
И медленно к воронке подошли.

Стояли вперемешку сняв пилотки,
Кто смахивая слезы, кто крестясь.
Мне вдруг до смерти захотелось водки.
А старый "унтер" плакал не стыдясь.

Мы долго простояли так. Без звука.
Потом сержант, нарушив тишину,
Сказал – Пусть будет проклята та су...а,
Которая затеяла войну!

А этот "унтер", весь в бинтах и в ранах,
По-нашему не зная ни х.…я,
Вдруг понял, что сказал сержант Степанов,
И горько головой качнул – Я, я…

Хоть времени немало пролетело,
Я эту боль пронёс через года,
И, если женщину встречаю в белом,
Мне запах тола чудится всегда.

Михалкову
(после выступления на съезде кинематографистов)

Сколько вы его не возносите,
Вспоминаю только об одном -
Как же он вопил на Солт-Лейк Сити!
Как мальчишка с грязным писюном.

Вот, мол, где для нас тупых наука!
Нам такого сроду не создать!!
И пришлось мне с выключенным звуком
Это представленье наблюдать.

С той поры, не изменившись в масти,
Наш Никита явно повзрослел,
Нахватался гонору от власти,
И заматерел, и обнаглел.

И на съезде с компроматной папкой
Не случайно на трибуну влез.
Вижу – упустил большие бабки,
Бьётся не за голый интерес.

Монолог в "Москвиче".

Что-ж ты встал у самых фонарей?!
А соседка за дровами выйдет?
Заводи поехали скорей,
Вдруг из наших кто-нибудь увидит.

Ну-ка, обними меня сильней,
Чтобы я с мороза отогрелась.
У меня за эти восемь дней
Сердце от разлуки изболелось.

Как живу? Да так же как и все –
Без подмоги и плеча мужского.
Всё верчусь как белка в колесе,
Толку правда в этом никакого.

Деньги не возьму! Вот дожила!
Как-нибудь сама уж… обеспечу…
Ты подумай – спросит: Где взяла?
Что же я тогда ему отвечу?

Пусть он алкоголик и подлец,
У меня в семье растёт мужчина,
Мальчику необходим отец,
Я живу с ним только ради сына.

Я его просила - ну не пей!
Я его кодировать пыталась.
Он не едет в город хоть убей,
Сил уж совершенно не осталось.

Да хоть как его ты маринуй
Он последний разум пропивает.
Не ревнуй любимый, не ревнуй,
У меня нечасто с ним бывает.

Ну давай же, солнышко моё,
Перейдём на заднее сиденье.
Дома-то замочено бельё,
Завтра стирка, завтра воскресенье,

Мне ещё бы "Лотосу" купить.
Так что мы по-быстрому сегодня…

Женщину замужнюю любить –
Это наказание господне.

Пьяненький монолог у сельпо на 9 мая

Ой, кто идёт-то девушки!
Весь перед в планках лаковых.
А ну, постой-ка дедушка,
Скажу-те пару ласковых.

Ну, как живется одному?
Убогий сиротинушка...
Вот одного я не пойму -
Ответь-ка мне, старинушка,

Почто похерил ты тогда
Всю жизнь мою супружнюю?
Ведь девок было в те года,
Так нет - подай замужнюю.

Я с ней-то пил от радости,
А без неё от горести.
Недоглядел по младости,
И потерял всё вскорости...

Вам мало, вы ведь силою
Забрали су...и сыночку,
Отняли детку милую,
Родимую кровиночку.

Он умница, он весь в меня,
В Нюёрках программирует!...
А я как-бы и не родня,
Бывает - взглядом минует.

Когда ему сподобится
Заворотить на вотчину,
Так не к отцу торопится,
Всё поспешает к отчиму.

Идёт как ты – вразвалочку
И называет "папою".
Ну а твоя Наталочка
Смоталась тихой сапою.

Не нравится на Родине -
Пошла к чужому берегу,
Попёрлась из болотины
К Андрюшеньке в Америку.

Да я её бы, слышишь ты,
Послал к такой-то матери,
А вы всё письма пишете,
Едрёна бл..., писатели.

Напрасно глазки строила,
Зазря вертела задницей,
А рассчитать то стоило,
Ведь в два десятка разница.

Не про тебя та ягода,
Не совладал с молодкою.
А помнишь я тебя, тогда...
Да лезвие короткое,

Не повезло мне с ножичком.
Ты сам довёл до грешного...

Я дал ему на водочку –
Мне жаль его сердешного.

Безнадёжное

Увы – увы! При размышленье здравом
Мне не дождаться от Творца наград.
Я думаю, с моим то буйным нравом,
Мне рай не светит. Впрочем, как и ад.

Хоть жизнь идет на убыль неуклонно
Мне сложно свой характер обуздать.
Уж если жить, то сочно, иступлённо,
Коли любить – так, чтобы жизнь отдать

И также, с полной силой, ненавидеть.
Я сам себе всегда кричу – не трусь!
Меня ещё задумали обидеть
А я уж битых полчаса дерусь.

И если от души, и если честно –
Попав в потусторонние луга
Я тут же совращу всех дев небесных
И всем чертям поотобью рога.

Всевышний - он смиренных уважает
И сатане претит такой "герой",
Они-ж не дураки, соображают –
На кой им хрен весь этот геморрой.

Меня с моим характером скрабезным
Не примут ни туда и ни туда.
Так что терпите, будьте уж любезны,
Я видимо бессмертен, господа.

Давняя история

Караулили нас, так-то ночью блудить,
Тот, что шире в плечах мне велел уходить,
Поберечь посоветовал шкуру свою.
- Да чего уж там, ладно, я тут постою.

Первый стал обещать затоптать тебя в грязь,
Всё грозился убить и хрипел матерясь,
Всё стучал кулаком о скамеечный пласт,
Всё кричал, что другому тебя не отдаст.

- Ну, зачем же ты так, ведь она же не вещь.
Пусть решает сама с кем ей сесть, с кем ей лечь.
Пусть уходит к тебе, коль не сможет забыть,
Но, сама пусть решит - с кем ей быть, с кем не быть.

А он выхватил нож, бок в крови, всё в дыму,
Как я выбил его до сих пор не пойму,
И пока он, вцепившись мне в горло, сопел,
Я и в пах, и в кадык ему врезать успел.

Первый лёг - успокоился, ну а другой
Вдруг взлетел высоко и ударил ногой,
Я закрылся рукой, только хрустнула кость,
Тут полено как раз по ладони пришлось.

Этот знает как бить. А верней сказать, знал…
Ты родная не стой, ты сходи на вокзал,
Позвони и в ноль-два, и в ноль-три позвони,
Так и так, мол, скажи, пусть приедут они.

Что же ты все стоишь, ни кровинки в лице,
Вон уж тетка вопит на соседском крыльце.
И полслова тебе я в укор не скажу.
Ну, иди, позвони. А я устал… Посижу…

Недоуменное

Что-то он серьёзно поменял инструкции.
Что-то перестал он и метать, и рвать.
Что-то замолчал он о войне с коррупцией.
Что-то он того... раздумал воевать.

Толи просто пудрил мозги обывателя,
Толи ждал дождя в начале четверга,
Толи сдал страну на милость неприятеля,
Толи перешёл на сторону врага...

* * *

У нашей рыбы что-то с головой,
Отсюда все несчастья и напасти.
Славна Россия многовековой
Традицией безнравственности власти.

Дура

Говорили мне сотоварищи,
Правду резали без пристрастия
- Дай вам бог прожить сотню лет ещё
И, конечно-же, дай вам счастия,

Только что это, мол, за женщина,
Нет ни шарма, ни обаяния,
Просто дура, мол, деревенщина,
Восемь классов образования…

Уж позвольте мне свою жизнь вкушать
Игнорируя ваши мнения.
Мне не нужно с ней по ночам решать
Интегральные уравнения.

Пусть моя любовь не мудра с лица,
Пусть на первый взгляд недалёкая,
Только если вдруг где наклонится,
Со спины глядишь – сердце ёкает.

Нам до полночи не до сладких снов,
Не противимся мы природному.
И идёт у нас, без учёных слов,
По-простому всё, по народному.

Пусть другие там, белый свет коптят
С образованной недотрогою,
Ну а я свою с головы до пят
Исцелую всю, да истрогаю.

У меня она, в распоследний миг
Наивысшего в мире счастия,
Не удержится и сорвётся в крик,
И забьётся от сладострастия…

Пусть ученые дурью маются,
Я не думаю им завидовать,
Пусть их женщины разбираются
В геометрии неевклидовой,

А моя, ещё тяжело дыша,
Снова ластится, снова жмурится.
И шепчу я ей - ты моя душа…
Моя ласточка…
Моя умница…

Рассказ бухгалтера

Шеф наш устроил в конторе моления,
Дабы способствовать росту доходности.
Всё хорошо, но, в процессе кропления,
Капли попали на бланки отчётности.

Не посмотрев на убытки и прибыли,
Встали стеною чины непреклонные
И под ничтожным предлогом не приняли
Бланки святою водой окроплённые.

Так вот и следуй за божьею искрою,
Вот и ищи виноватого-правого:
Толи был батюшка малость неискренним,
Толи "налоговая" от лукавого

Зима после крещения сдурела без сомнения,
Люд озверел от холода и прется напролом
В маршрутки и в автобусы. Такое впечатление –
Как будто в морозильнике устроили дурдом.

О радетелях

Всё не спят, не доедают,
Душу рвут, колотятся.
Всё о Родине страдают,
День и ночь заботятся.

Всё бедняги затевают
Диспуты да прения.
Только что-то вызывает
Всё-таки сомнение…

Слишком рвутся во столицу
Власти в услужение.
Слишком часто за границу
Прячут сбережения.

Слишком часто уж мелькают
В западных инстанциях.
Слишком долго отдыхают
Семьи их во Франциях.

Их житьё-бытьё-гулянье
Слишком уж богемное.
У детей образованье
Слишком иноземное.

Слишком не из дешевизны
Их владенья барские.
Слишком лучше, чем отчизна,
Острова Канарские.

Слишком все они богаты,
Сытые да гладкие.
Слишком крупны жемчуга-то,
Слишком каши сладкие,

Слишком щи у них густые,
Всё по мерке западной.
Что им дела до России
Матерной да лапотной.

Ох, боюсь, что их заботы
Выдумки да домыслы.
Ох, не верится мне что-то
В их благие помыслы.

Как красиво!

В мягкий бархат усталой ночи зябко кутаешь плечи свои.
Оторви от души, коль захочешь, раздели себя на двоих.
Глубиной полуночных судеб заполняешь пространство внутри,
Терпкий вкус печали полюбишь, а захочешь – так утоли.
Недопетость витает в небе, недосказанность, недослова.
Отдавая, не ищешь награды. А найдешь, коли, будешь жива.
Замираешь, не видя, не слыша, только чувства накалены.
И тихонечко сердце дышит в такт приливам, отливам весны.