Без комментариев... 

ЛЕСНАЯ СКАЗКА

Ко мне пришел печальный еж
И молвил так, что стало жутко:
«В лесу наметился падеж,
Сгорела лесникова будка,

Повесился на елке лось,
Что было где-то даже дерзко;
Снимать его два дня пришлось -
Он пах при этом очень мерзко.

Намедни заболела рысь:
У ней пошла угрями рожа.
Врачи сказали: «Зашибись!»,
А доктора сказали: «Боже!»

В пруду утоп колхозный гусь,
На пару с ним утопла утка.
Судить я мертвых не берусь,
Но утка все же проститутка.

Во глубине своей норы
Лежит лиса и тихо ноет:
Её пожрали комары,
А моль доела остальное.

Волк посвятил себя борьбе
За равновесие в природе:
Он зайцев обучил стрельбе
И был расстрелян в огороде.

Желудком мается медведь:
Он пчел сожрал в комплекте с медом.
Теперь он может лишь реветь
И запивать все это йодом.

Один приезжий крокодил
Увидел мышь и испугался,
И в Баден-Баден укатил,
И больше здесь не появлялся.

Решил паук-космополит
Рвануть в Израиль автостопом,
Но был велосипедом сбит
И под березкою закопан.

Хомяк увидел НЛО
И навсегда поехал крышей.
Он сел верхом на помело
И улетел куда-то выше.

А старый дятел много лет
Не мог решить одной загадки:
Есть жизнь на Марсе или нет?
Он застрелился из рогатки.

А белка под покровам тьмы
Варила шишки с белой глиной
И получила год тюрьмы
За производство героина.

А напрочь спившийся барсук
В лесном ларьке за кружу пива
Отдал последний свой утюг,
Что, согласитесь, некрасиво».

Шел еж сюда издалека,
Чтоб мир узнал и ужаснулся.
Ему налил я молока,
Еж отхлебнул...
И захлебнулся.

Рыба Пумбрия.

Варкалось. Хливкие шорьки
Пынялись по наве
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.

О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик.
А в глуше рымит исполин:
Злопастный брандашмыг.

Но взял он меч и взял он щит,
Высоких полон дум,
В глущобу путь его лежит,
Под дерево Тум-тум.

Он встал под дерево и ждет,
Вдруг как грахахнет гром:
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!

Раз-два-раз-два - горит трава,
Взы-взы - стрижает меч,
Ува-ува - и голова
Барабардает с плеч.

О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой!
Хвалу тебе пою!

Варкалось. Хливкие шорьки
Пынялись по наве
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.

Черный, или Как бы вам это не понравилось

О:
Ты что - кололась на ночь, Дездемона?

Д:
Нет, милый, как всегда ждала тебя я,
чтоб на приходе снова быть нам вместе.

О:
Но почему баян пустой? Я, помню,
что, уходя, оставил больше двух...

Д:
Не ведаю, о чем твои слова.
Я слышала, что может испаряться...
как все, замечу, в глупом этом мире,
где сохнут реки, морщатся плоды,
великие мелеют океаны -
так что ж теперь в баяна пустоте
винить кого-то... странны твои речи...
впрочем, как и сам ты

О:
О, женщины, вам свойственно бодяжить
Раствор и воду, вымысел и правду
Размешивать в пропорциях неравных,
Творя обман... Ведь там же было два!
Два, слышишь? Это были ты и я,
Что воедино слились нераздельно...

Д:
(в сторону) Нераздельно? Вот я и не смогла их разделить...

О:
Ты лжешь, змея, как ты лгала мне,
когда в Венецию я ездил за бинтами
Ты отдала их Яго, и кумар
настиг меня коварными руками
Моей возлюбленной... Меня и щас кумарит
по милости твоей. Скажи, Господь, за что меня
ты подвергаешь столь тяжким испытаньям?
Что труханина мне? Что выход? Что кумар?
Неверность женщины - страшней аминазина,
Похуже, чем отсутствие шприца,
Когда вокруг одни больные СПИДом
затеяли извечный хоровод
вокруг плиты, где корка подсыхает?
Но что мне это все? Приход? Приход куда?
Ах да, приход... Нам дан от Бога он.
Все после - от лукавого: чухмарит,
Втыкаешь, куришь, пьешь, молчишь, блюешь,
Иль вовсе мочишься в штаны... И все это - с блаженною улыбкой.
Довольно, впрочем... (резко поворачивается к Дездемоне)
Итак, вы вспомнили, куда исчез раствор?

(Дездемона, до этого сидевшая с закрытыми глазами и открытым ртом, поднимает длинные ресницы и нежно смотрит на Отелло)

Д:
Съешь радедорма, милый, пыхни травки...
Иль перечти женитьбу Фигаро.
Я так люблю тебя. К чему все подозренья? Сегодня ночью сварят нам еще.
Я деньги уж дала...

О.
(радостно) Во сколько ночью?

Д.
Около пяти. Смотри - уж скоро... Утро на дворе.
Сейчас, должно быть, уксус заливают...

О.
Ждать до пяти? Когда тебя кумарит?! О, времена! Исчез раствор,
А вместе с ним исчезла совесть дочерей Адама...
(В сторону) Так что теперь? Опять идти к цыганам? И в ожидании, что снова труханет, бежать по улицам, страшась дворцовой стражи, высаживаться, а потом втыкать... О дъявольский избыток барбитуры!

Д.
Ну сходи... Не забывай, ты в темноте невидим.
Пошли за Яго... Может, он сольет...

(Слышится долгий сложный стук в дверь. Входит Яго)

Д.
Скажи нам, Яго, честно, нет раствора?

Я.
У вас хотел спросить... (задумывается)
а впрочем, есть... Есть место в городе вблизи развалин храма
язычников... Чудесная беседка из мрамора, увитая цветами,
и я весь в белом... Так о чем мы? Да, о том, что вы хотите черной?
Вам рад служить. А то, хотите белой? Ведь я двулик, как Янус...

О.
Слей, братишка
мне сколько можешь... сделай пару точек, не то понос и насморк одолеют
меня совсем. А сколько у тебя?

Я.
Столько, сколько надо (задумывается) ... было б столько,
когда б достал я банку ангидрида. Там сто стаканов варится...

Д.
Так что ж! Вот ангидрид, и мы к твоим услугам...

О.
Я сам снесу, хотелось бы скорее... (Уходит)

Я.
Мы наконец одни...

Д.
А что, есть шифер?
Сегодня вспоминала целый день
Как некогда, прикрыв лицо вуалью,
Отлеживала, здесь же - на кровати...
Под балдахином розовым И ты
так поцелуями покрыл мои уста,
Сведенные немой любовной мукой...
Что волны неземных воспоминаний,
пульсируя, рождали влажность плоти...

Я. Он не заметил?

Д.
Он втыкал всю ночь
С потухшей трубкой... Ну и слава Богу,
а то убил бы...

Я.
(Высаживаясь на измену) Мне пора идти. Уж утро. Встретимся позднее,
Любимая... (Уходит)

Д.
Скорее прилетай!
(Дездемона одна.Подходит к зеркалу.)

Ну вот, опять прыщи... Вот неприятность, право...
А все цыганский таборный раствор.
Куда милей и чище морфий... жаль, что редко
встречается последних десять лет...
Я знаю - лекари его употребляют...Весь...А пациентам
хуячат димедрол с барбитуратом
и слушают участливо потом
их жалобы на скованность движений.
О, если б стать врачом...

(Входит Отелло)

О.
Качай централку. Куб тебе. Раствор
Хозяйский... или, может, завтра?
Ведь ты заметно прешься, дорогая.
Советую оставить на потом,
чтоб среди дня на люди не являться,
когда попустит...

Д.
Я хочу сейчас...

О.
Конечно же, кто мог и сомневаться?
Иди ко мне...

Д.
Централок нет давно... Попробуй в кисть... (Поднимает манжеты)

О.
Рука любимой! Но попробуй попади...(пытается сделать инъекцию)

Д.
(в сторону) Колоться в пах? Напрасная затея...
(кричит) Под кожу дует! Ах, мне больно, выезжай!
Вот мой платок...попробуй под ключицу...

О.
Здесь пятна крови! Ты кололась с Яго!

Д.
Сейчас не время, посильней перетяни... (Втыкает)

О.
Любовь моя! Смотри, я взял контроль!
Скорее одуплись, а то приход,
как я сегодня утром, провтыкаешь! (Бьет ее по щекам)
(В сторону) Мертва? Мне Яго говорил, что передоз,
равно как Божья кара , приходит незаметно...
Что же делать с телом? Дать в руки шприц и бросить под колонны?
Но нет - уже светло, не ровен час
заметит кто-то... Боже мой, и после смерти нет от нее покоя...
И что это-покой (Закатывает манжет и вводит себе иглу) Покой нам только снится...
(Вводит) Нам только б сняться с якоря, с иглы,
что прыгает на крышке патефона,
подпрыгивая, словно гроб любимой,
когда в дождливый день его телега
везет на кладбище... О черный день!
И черен я... (Надолго втыкает, потом медленно поднимает голову) ...
Но все же...
Занавес