День ватника 

* * *
- Саша, может быть, всё-таки наденешь его? — Грустно спросила жена.

- Нет. — Твёрдо ответил Александр Иванович. — У нас демократия.

Он накинул плащ и вышел на апрельскую улицу. Стоял солнечный, но прохладный день. И все прохожие были в ватниках. Пожилые, молодые. Дворник-узбек в ватнике поверх оранжевой формы пытался стричь траву, которая ещё не выросла. Священник близ храма говорил с прихожанкой, поправляя ватник. Постовой на перекрёстке рылся в багажнике машины, а рядом мялся кавказец — оба в ватниках, только у постового на ватнике поблескивали звёздочками погоны, а ватник кавказца украшен газырями — видимо, так он выражал почтение к своим дедам. Молодая мама, покупающая журнал «Ватно», погладила по голове сынишку и сказала:

- Ватничек ты мой.

Александр Иванович прошёл мимо памятника Пушкину, на плечи которого был накинут ватник. Поэт, склонив голову, казалось, размышлял о том, зачем стадам дары свободы.

Возле магазина «Полигон» стоял биллборд с надписью: «Носит каждый русский ратник наш практичный модный ватник». На рекламных щитах красовались модели в том же наряде, у одной ватник был на голое тело, из-под него виднелись дутые силиконовые груди.

На остановке в ожидании троллейбуса толпились люди в ватниках. Каждый демонстрировал свой патриотизм. Ватники были разных цветов и из разной материи, у двух девушек в мини-юбках ватники были красный и голубой.

К остановке подошёл еврей, настоящий хасид с длинными пейсами, висящими из-под шляпы. Поверх чёрного пиджака был напялен ватник. Хасид вынул из кармана газету и погрузился в чтение.

- Вот молодец! — Воскликнул старичок, обращаясь к хасиду. — Не уехал в Израиль, значит, будь как все. Да, сынок?

- А я его постоянно ношу, — доверительно сообщил хасид. — Придаёт уверенности. Раньше, признаться, опасался казаков и черносотенцев — первые хотя бы с нагайками, а вторым разрешили брать с собой дубины. Но теперь некоторые даже здороваются.

- Дубины? — Удивился дед.

- Глубокоуважаемые патриоты.

- Дивлюсь я на вас, городские. — Вдруг подал голос мужичок, стоявший на остановке. Он был в новенькой кожаной куртке. — С чего это вы все в телогрейки обрядились?

- День ватника, мужчина. — Подала голос дама лет сорока. — Мы бросаем вызов Западу и врагам имперского курса. Ватник — символ нашего труда на благо Отечества. Именно в ватниках наши отцы и деды строили и воевали. Неужели вы не смотрите телевизор?

- А я его выкинул.

- Ватник? — Ужаснулась дама.

- Телевизор. Некогда смотреть, да и не верю никому. Говорят, становится Россия всё богаче и сильней, а мы в деревне одним огородом живы да скотиной. Вот и ватник подходит только навоз убирать. Находился я в нём тоже, пока сидел за анекдоты про нашего дорогого…

- Ах, прекратите! — Воскликнула дама.

Все сразу отодвинулись от мужичка.

- С жиру вы беситесь, городские. Никакой радости нет ватник носить. У народа ведь денег не было на что получше, попригляднее. Нищета да неволя. К чему из этого моду делать, беду кликать? К лучшей жизни надо стремиться. Вот я продал сало на рынке, и купил куртку…

Все отвернулись от опасного собеседника, делая вид, что не слушают крамольных речей.

- Креакл. Замаскированный. — Шопотом сказала дама хасиду и тот почти спрятал лицо в газету. — Отсидел за национал-предательство…

- Украинский диверсант. Вы слышали, упомянул про сало! — Сказал старичок.

- Или агент, вычисляет неблагонадёжных. — Прошелестело из-за газеты.

Студентки разом отбросили в урну сигареты и тихо затянули:

- С чего начинается Родина…

В это время к остановке подошёл бородатый черносотенец в ватнике поверх чёрной формы. На его ремне висела дубовая палица с шипами. В руке он тащил переноску с мяукающей кошкой, дико поглядывающей сквозь сетку. Черносотенец поставил переноску на скамью, широко перекрестился на храм и мрачно спросил у Александра Ивановича:

- Иноземец что ли?

- Кто?

- Ты!

- Нет.

- А почему не в ватнике? Люд святорусский не уважаешь? Дедов не чтишь? А может, супротив государя худое умышляешь, антилигент паршивый? — Черносотенец стал поглаживать свою палицу.

- Что вы себе позволяете! — Александр Иванович уже прикидывал, справится ли с детиной, припоминая приёмы дзюдо, которым занимался в юности. Но вдруг ошеломленно воскликнул: Дэн, ты меня не узнаёшь?

- Не Дэн, а Данила сын Сидоров, — недовольно начал черносотенец, но тут и он узнал Александра Ивановича:

- Сашка! Как изменился!

Бывшие однокурсники пожали друг другу руки.

- Данила, как ты чернорубашечником стал? Не ожидал от тебя…

- Когда Россию санкциями прижали, меня на работе сократили, а семью кормить надо. Кошке и то жрать нечего. Пришлось пойти в дружину. Освоился быстро.

- Неужели митингующих бьёшь?

- Мы пужаем только. Тьфу, пугаем. — Видимо, Данила привык общаться в стиле простонародном. — Надо в страхе Божьем либерастов держать.

Он поднял переноску с мяукающей кошкой:

- Не ори, Вата… На прививку везу. А то подхватит бешенство на даче.

- Тут бы многим прививка не помешала. — Заметил Александр Иванович.

Данила ухмыльнулся. Но вслух сказал:

- Прощевай, антилигент. Авось, свидимся.

Тут к остановке подъехали друг за другом два троллейбуса, один расписанный под хохлому с рекламой пешего тура на Соловки, а второй с изображением весёлого солдата, бросающегося под танк. И все, толкаясь, полезли в салон.

Вскоре Александр Иванович вошёл в класс, где навстречу педагогу поднялись из-за парт ученики пятого «б»..

- Здравствуйте. Садитесь. Откроем учебники… — Александр Иванович нашёл нужный параграф, содержание которого явно не пришлось ему по душе — он помрачнел, тяжело вздохнул, но выбора не было:

- Тема сегодняшнего урока, дети, — Великий Ватный путь, который ошибочно называли Шёлковым. Он вёл из Москвы в Крым, и по нему доставляли в самые крупные города Руси — что?

- Вату! — Хором закричали дети.

© Влада ЧЕРКАСОВА