Вот такие стихи.. 

Все материалы взяты из автографического сборника великолепного мастера маразматического искусства Нестёркина Евгения Анатольевича, защищены авторскими правами и не могут публиковаться без его автографа, а так же без ссылки на авторство вышеназванного авторитетного автора.
Автор согласился, так что читайте...


Я знал любителей сидеть на унитазе.
Когда есть пять минут поесть, попить,
Не много ль чести, полчаса говну – заразе?
Не жалко ль время на говно переводить?

Сам на себя в упорстве не похожий,
Неистово бумажку теребя,
Кряхтя, с такой решительною рожей,
Давлю я нечистоты из себя.

Я какаю прекрасной птичьей ножкой
Так тщательно изжеванной вчера,
Какой-то отвратительной окрошкой,
Приправленной печеньками с утра.

Окрошка эта состоит из сервелата,
Частично из картошки и котлет,
А так же из свекольного салата,
Придавшего говну пикантный цвет.

Еще я выпил пива две баклашки.
И вот, его хмельной вонючий газ –
Гарант повышенной плавучести какашки,
Ее теперь никак не смыть за раз.

И этот проскользнувший слизи сгусток,
Что щипит жопу тоже узнаю,
Я помню – ел корейскую капусту,
Я всё такое острое люблю.

А где же тот кусок свиной грудины,
Что печень жиром чуть не доканал?
С тех пор не видел в кале я свинины,
И как его горошек перегнал?!

Свинина – отвратительная штука.
Продукт тяжелый, что не говори.
Никак не расщепляется он сука!
Неделями валяется внутри.

Вот фруктам, им совсем не много надо.
Буквально сутки – всё выходит в кал.
Я в детстве, обожравшись винограда,
По косточкам в какашках засекал.

А под конец идут уже помягче массы,
Видать – формировались поутру:
Здесь могут быть варённые колбасы,
И вижу помидоров кожуру.

Да, чёрт возьми, лишь сидя в туалете
Я понимаю, когда в жопе горячо,
Что я один за то, что ел в ответе,
Как и за то, что буду есть еще.

Зачем, зачем я ел сырыми хлопья?
Зачем я рыбьи косточки жевал?
Теперь они так плотно слиплись в жопе,
Создав ужасно абразивный кал.

Как керамзит сухой, как ёж колючий.
И как паскуда медленно идет.
Хоть, слава богу, вовсе не вонючий,
Но дырочку до крови раздерет!

И я тебя, мой друг, сильней расстрою,
Сказав, что я готов терпеть порой, подобное,
Когда б без геморроя,
Но он ведь есть, проклятый геморрой!

Он словно наспех вшитый в жопу датчик.
И знающие правду говорят,
Что самые больные из болячек
В сравненье с ним и рядом не стоят.

И так он, сука, тикает отвратно,
Застрявший в жопе горе-метроном,
Усиливая муки многократно
С моим взаимодействуя говном.

* * *
Но еще больше достает понос зараза.
Тогда, когда как бут-то в жопе свищ,
Когда боишься отойти от унитаза,
Чтоб не застал тебя врасплох проклятый дрищ.

Бывает, славно отгуляешь праздник.
И если с дури водки пережрёшь,
Заводится внутри понос – проказник,
С утра и пальцем жопу не заткнёшь.

Порой в трусы просочится немного.
Хоть стыдно это, что не говори,
Бывает нет возможности, ей богу,
Сдержать его давление внутри.

Я наблюдательностью богом не обижен,
И понял я, на унитаз садясь,
Что эта отвратительная жижа –
Похмелья неотъемлемая часть.

Под Маяковского сказать –
Ведь лучше фразы и не сложишь:
Поносом можешь ты не срать,
Не срать поносом ты не можешь!

* * *

И вот еще, бывает, застревает
Кусок какой-то пищи, хрен поймёшь.
И он своим гниеньем вызывает
Отравленный, безудержный пердёж.

И не минуешь этой гадкой фазы,
Когда какашка движется вперед,
Она перед собой толкает газы,
Как будто клапан, сдержишь – разорвёт!

И мОчи нет сдержать его заразу,
И вот пускаешь «голубка», зажавши нос.
Но я при этом не расслабился ни разу –
Всё время, как-то, помнится понос.

Ведёт себя однообразно клапан.
Я, лично, разницы никак не уловлю.
Пердят иные смело, громким залпом.
А я же – осторожно, тихо бздю…

* * *

Запорами, порой, народ страдает.
Паскудное явление – запор.
Как будто клапан жопу запирает.
Дисфункция такая – приговор.

И вот сидишь с дурацкою улыбкой,
Застывшею на каменном лице.
И понимаешь, что была ошибкой
Говядина тушённая в яйце.

Ах, лучше бы компот из сухофруктов,
Как к стати оказался бы компот.
Но ты вчера поел других продуктов,
И в результате каменный живот.

И жопа, словно щёки раздувает.
А ты в бессильи пыжишься как раз.
И в случае успеха, так бывает,
Какашка разбивает унитаз.

Но ты не ожидаешь облегченья
С мгновенным выстрелом, всё разносящим в прах
И корчишься в беспомощном мученьи
Скрипя зубами, со слезами на глазах.

Врачи сказали б – клизма помогает.
Воткнуть бы только клизму как-нибудь.
Но гадкая окаменелость запирает
Единственно доступный клизме путь!

И всё, мой друг, и всё, пиши, пропало…
Ужасно это, что не говори.
Страшнее бомбы эта куча кала,
Булыжником лежащая внутри.

Ах, заболтался я с тобой, читатель…
Конца и края этой теме нет.
Прервусь немного. Знаешь, ведь писатель
Нет, нет, но тоже ходит в туалет.