Публикация №1 

Далее будут публиковаться наиболее интересные (с моей точки зрения) произведения молодых людей пишущих на русском.


Лекарь
Кто я?

Я потерял себя. И в этом моё спасение. В этом я ищу и рано или поздно найду себя. Я поделил себя на две части и в этом обрёл целостность. Я человек современного общества. Я продукт деловых отношений. Я бумаги на столе и поручения секретарю. Я переговоры и сделки. Я машина и деньги. Я инструмент нашей фирмы. Я цифры в статистических отчётах за квартал. Кто я?
Я осознано иду на конфликты. Я конфликтую во всём. Я грублю клиентам, я хамлю коллегам, я не должным образом общаюсь с начальством. При этом я всё ещё качественно выполняю свою работу. Я плюю на родных. Легко посылаю знакомых. Одну за другой посылаю любовниц. Меня не ранит невнимание. Меня не задевают слухи и угрозы. Я паркую машину на платных стоянках и не плачу. Я выёбываюсь за рулём на крутые мерина и А-восьмые. Я грублю ментам и не предлагаю взяток. У меня пачка не оплаченных штрафов, и таковыми они и останутся. Я пропиваю и прокуриваю все деньги, а когда они кончаются, нахожу утопию в их добыче. И снова проёбываю. И снова добываю. И снова хамлю. И снова работаю. Это круговорот. Это твоя жизнь. Жизнь это капли дождя, дождя который скоро кончится.
***

«Алё. Это я. Мы расстаёмся… Я трезвый… Нет, не курил… Ничего не случилось, просто мы расстаёмся… Ни в чём. Короче. Твои вещи я уже только что отвёз твой маме, вечером с работы возвращайся туда… Пока».
Она сильная. За это, я её и люблю. Даже голос не дрогнул. «Хорошо» вот и всё что она ответила. Хотя я знаю, что ей наверняка больно. А позже будет ещё хуёвей. Её я люблю больше жизни.
***
На лестнице в офисе. Трое. Двое мужчин и одна женщина. Курят. Разговор.
— Ребят, а что с Серёгой? Я его не узнаю. За месяц он не сказал мне ни слова. Сначала я думала он на меня за, что то обиделся. Но он ни с кем не разговаривает. Сидит, работает, как не живой.
— Мне кажется, они со Светой поссорились или расстались. Я же встречаюсь с её сестрой. Заезжаю за ней каждый вечер. А Светка дома. Дома у мамы. Мы с Наташкой иногда сразу уезжаем, иногда сидим, чай пьём. А Светка всё время дома. И… такая… не такая как всегда… Пытается вести себя как обычно, но даже мне видно что с ней что то не так. Понимаешь? Она как будто… ну я не знаю… В общем, по-моему, они поскандалили.
— Вот это любовь ребят. И оба мучаются. Никогда не понимала, зачем скандалить если любите друг друга. Ведь оба мучаются. И…
— Ну в такой ситуации один не бывает виноват. Значит где-то, кто-то, кого-то поймал на чём-то или…
— Да ни хуя вы не понимаете, — Вступил в разговор третий, молчавший до этого. — Я знаю его со школы. Дело не в Свете. Что-то с ним не так… Я очень боюсь за него. Он парень крепкий, и сильный… Но боюсь, может его в какую то секту затянули? Блять, он вряд ли бы на такое повёлся, он не такой, но бля… Других объяснений я не нахожу…
— А может…
***

«Я — обречённость. Я — бесчувствие. Я — отрешённость. Я — абсент в желудке. Я — сладковатый дым с привкусом шишек в голове. Я — расширенные зрачки. Я — последний герой. Я — предпоследний злодей. Я… короче я иду за пивом».
Палатка. В этой палатке из года в год я покупаю пиво, фисташки, чипсы. Креветки беру в магазине рядом. Можно на самом деле покупать всё это в магазине, но блять, так меня парит система супермаркетов. А тут. Подошёл. Сказал. Взял. Заплатил. Ушёл.
Подхожу. У окошка палатки девушка. За ней два зверька (так я называю хачей и всех чёрных).
— Дэвушка. Куда такой красивый? Пачему адин? А? — девушка молчит. Я без чувств и эмоций наблюдаю за этой сценой. Один из зверьков смотрит на меня. Смотрит вызывающе, как бы говоря «Ну чё? Чё бля?». Я отвожу взгляд. Без эмоций. Без испуга. Отвожу для того, чтобы зверьки почувствовали себя в безопасности, продолжили. Мне интересно. — Пайдём с нами а? Что малчишь? Такой маладой красивый. Мы харошие мужчины! Спать не дадим всю ночь а? Что малчишь?, — пытается потрогать её за задницу. Девушка отскакивает.
— Отвали мразь! — Голос почти сорвался. Я её понимаю.
— Кто мразь? Ты что грубить? А? Что такой недатрога да? — Хватает сильнее. Она пытается вырваться. Второй зверёк помогает.
Я не говорил, что у меня есть ствол? Он есть. И этот ствол смотрит дулом в голову одного из зверьков. «Ах ты мразь чёрная». Мысль. Мысль без чувств. Без эмоций. Без злости. Просто мысль. Мысль. Выстрел. Один лежит. Второй в испуге разворачивается. Дурак. Надо было сразу бежать. Стрелок из меня никудышный, мог и не попасть. А теперь? Теперь тебе песдец.
— Ну и хуйли тыприехал в мою страну, в мой город мразь черножопая? Хуйли тебе обезьяне не сиделось в своём ёбаном ауле? Хуйли ты сюда припёрся? Вы как саранча, как рак. Опутали всё. Всё засрали. Наглые. Хамите. Знаешь, что я не люблю в людях? Необоснованную наглость. Вы гости. А ведёте себя наглее хозяев. Недоёбаная ты чёрная мразь блять. — Выстрел. В живот. Чтоб умер не сразу. Чтоб было время подумать над моими словами. Я хотел, чтобы он перед смертью жалел, жалел, что он не вёл себя так, как надо, жалел, что он приехал в мой город. Чтоб он жалел и ненавидел себя за то, что полез к русской девушке. Кстати. Где она. Стоит рядом. Глаза как монеты. Испугана. Тоже не хватило ума убежать. Стоит, онемела, даже не моргает. Смотрит на меня.
— Хуйли ты одна шастаешь вечерами? Знаешь же сколько мрази вокруг. — Молчит. Смотрит испугано. — Дуй домой. Чё стоишь? Бегом блять домой!
Продавщица в палатке. Хуй с ней. Наверное обосралась со страху.
***
Я пустота. Я спокойствие. Я тишина. Я целостность. Я мир, и я же его отсутствие. Я. Кто я?
***
Мой новенький серебряный Мицубиси врезался в столб, обняв его своей ещё не давно такой прекрасной мордочкой. Подушки всё-таки сработали — не без гордости отмечаю я, отплёвываясь кровью. Я стою рядом с грудой металла, которая ещё не давно была для меня чуть ли не смыслом жизни и огромной радостью и невольно наслаждаюсь эффектом разрушения. Куда уходят чувства?
***
Я — утешение. Я — покой. Я здесь. И здесь меня нет. Я везде. Я — вечность. И я же начало.
***

— Зачем ты всё это сделал?
— Хотел доказать.
— Доказать что?
— Что жизнь — гавно. Банально.
— Ты сам сделал её гавном.
— С чего ты взял, что она не была им до того?
— Она не вернётся. Никогда. Таких, как она, больше нет.
— Это правда.
— Денег на ремонт нет…
— Ага, и страховая выплатит ущерб через месяц или полтора.
— Менты наверняка найдут. Я в этой палатке несколкьо лет покупаю пиво. А в яркой оранжевой куртке у нас на улице я ещё никого не встречал.
— Да. Могут найти.
— Уволят с работы. И она. Она никогда не вернётся. Зачем ты ей позвонил? И что ты хотел доказать делая всё это?
— Что жизнь — гавно. Банально.
— В твоём то возрасте…
— Именно в моём. Только в моём возрасте и нужно доказывать или опровергать теорию всех юнцов страдающих от мыслей переходного возраста. Жизнь, смерть, смысл, жизнь гавно и т.д. Только в моём возрасте!
— Дурак. Глупец. Что ты наделал?!?
— Откуда столько тяги к предметному и тоски о его утрате? Ты меня раздражаешь. Давай чтоль выпьем?
— Ага. И чтоб менты записали, что я пьян. И страховая тогда не выплатила деньги.
— Откуда столько тяги к предметному…
— Ты сошёл с ума.
— Мы сошли.
— Ты не я!
— Я это мы.
— Ладно, пойдём до палатки, хлебнём пива. И… я тебя прошу.
— Да?
— Не разговаривай со мной при посторонних, хорошо?
***
Я — реки пустоты. Я — океаны спокойствия. Я — ледяные пустыни. Я — леса. Я — воздух. Я, наконец-то, осознаю себя. Я — целостность. Я, наконец-то, целое, не разорванное жизнью на мелкие клочки существо. Не кусочки эмоций тут и там, не обрывки слов и обещаний тому и другому. Не поступки произошедшие тогда то и тогда то. Я — целое! Я — целое, полное, сейчас, здесь. Я — человек!
P.S. Галяк блять. Но редактировать впадлу.
09.02.2004