Вся правда про Gerasim & Mumu.... Black PR 

На сегодняшний момент проблема понимания и восприятия классики русской литературы достаточно актуальна. Большинство классических произведений написано около века назад. Их смысл, пройдя испытание временем, трансформируется, иногда -- до неузнаваемости. Наша задача -- проследить, каким образом этот смысл изменился, что видит современный читатель в классических книгах.

Самый простой способ узнать об этом, не считая подхода интуитивистов, -- спросить у самого читателя (то есть провести интервью). В современной культуре это интервью уже существует -- в виде фольклорных текстов.

Действительно, трансформации художественного, авторского текста в фольклорной среде можно рассматривать как толкование этого текста и переосмысление, то есть восприятие. За счет отсутствия ссылки на источник и постоянной воспроизводимости в фольклорных текстах от произведения остается только "самая суть" -- то, что сохраняется в сознании читателя.

Герои Тургенева -- Муму и Герасим -- встречаются нам достаточно часто в как в речевом употреблении, так и в разнообразных фольклорных жанрах (в основном это анекдоты, переделки песен, пародии на сам рассказ и на другие произведения, паремии).

Персонажи произведения, перемещаясь в область фольклора, обретают некоторую знаковую самостоятельность, которая определяется их способностью существовать независимо от авторского текста. Семантика, которая скрывается за этими знаками в фольклорных текстах существенно отличается от значения образов этих персонажей в контексте рассказа.

В нашем распоряжении оказалось 20 анекдотов (включая варианты) и около 30 переделок и пародий, даже целая пародийная опера.

Тексты, оказавшиеся в поле нашего рассмотрения, можно разделить на две группы по тому, как они соотносятся с породившим их рассказом.

1. ("авторские") - почти обязательно сохраняют имя автора, воспроизводятся тиражированием (дословно, без изменений). Тем не менее, такие тексты можно рассматривать в одном ряду с фольклорными текстами, поскольку они стереотипны, а значит, имеют похожее строение. В отличие от собственно фольклорных, они непосредственно отталкиваются от произведения, представляют собой его интерпретацию (пародии, переделки, продолжения и даже фильмы). В этих текстах обязательно сохраняются 2 или более персонажа из тургеневского рассказа и воспоминания об авторском сюжете.

2. (собственно фольклорные) - короткие, воспроизводимые, не имеющие автора - в основном это афоризмы и анекдоты. В таких текстах остаются только 2 героя: Герасим и Муму.


Если эти герои действительно являются знаками, то они должны представлять собой совокупность некоторых качеств и действий (характеристик), которые можно сравнить с изначальными, авторскими характеристиками.

Выясняется, что Герасим может выполнять только одно действие: "топить". Причем оно настолько уникально, что перестает быть действием как таковым и становится свойством героя, его обязательным атрибутом:


Герасим - первый русский утопист. 1


Это свойство, характеризующее Герасима как знаковую фигуру, автоматически сообщается всем предметам, с которыми тот имеет дело:


Герасима так и не взяли рекламировать "Милки Вэй", потому что он у него тонул даже в молоке. 2


Обязательность атрибута "топить" подчеркивается литературными и фольклорными параллелями:


Для Архимеда пес - не аргумент.


Ведь погружать скотинку против правил!

Болвану ясно: по-собачьи может всплыть.

Но факт: пойти ко дну он пса заставил,

А мог как Дездемону придушить!


Суду понятно, в чем там было дело:

Безграмотный мужик не мог читать.

Он, как Раскольников, мог взять топорик смело -

И лодку не пришлось бы угонять! 3


За каждым из персонажей, с которыми сравнивается Герасим, точно так же закреплен определенный и уникальный способ убийства: Отелло может только задушить, Раскольников -- зарубить топором. Все они могут появляться в пределах одного текста вместе с Герасимом и Муму.

Предыдущие примеры иллюстрировали связь с персонажами других литературных произведений по сходству, но она может осуществляться и "от противного": тогда в тексте рядом с Герасимом возникают персонажи, которым свойственно "спасать", или более конкретно - "вытаскивать из воды" (в наших материалах это Дед Мазай и рыбак, отправленный за золотой рыбкой).


Пошел Герасим топить Муму, посадил в лодку, заплыл подальше, привязал камень на шею, кинул в воду и уплыл. Муму из последних сил выплывает, одной лапкой камень придерживает, остальными гребет. Навстречу дед Мазай плывет, зайцев собирает. Ну ему все равно кого спасать, зайцев или собак. Он Муму вытащил, в лодку посадил. 4


Закинул как-то старик невод в синее море и вытащил не золотую рыбку, а Муму. 5

Если Герасим всегда топит, то Муму может только "тонуть" (или наоборот, "всплывать").


Муму была бультерьером. Пожалуй, даже буль-буль-терьером... 6


Соответственно, рядом с ней оказываются те герои, которые обладают тем же свойством: Чапаев, Титаник и др.:


Герасим говорит Чапаеву:

- Василий Иваныч, завтра купаться пойдешь - Муму привет от меня передавай... 7


Батискаф "Муму", флагман спасательной флотилии Российского военно-морского флота. 8


Лубочная кртинка на обложке сборника "Фигли -Мигли", с надписью

Дед Мазай спасает В.И. Чапаева на глазах удивленных Герасима и Муму.


Если сопоставить проанализированные материалы с текстом тургеневского произведения, выясняется, что в памяти читателя сохраняется один единственный отрезок сюжета: описание того самого момента, в который Герасим топит собачку (кульминация рассказа на уровне действия).

Сохраняется он со всеми подробностями реальности: обязательно возникает река или другое водное пространство, плавающее средство (например, "Титаник"), немой мужик, собачка. А вот авторская интерпретация происходящего выпадает из поля зрения воспринимающего субъекта. Возникает впечатление, что из текста рассказа просто вырезали кусок длиной ровно в один абзац, и уже этот кусок живет независимо и интерпретируется совершенно свободно.

Сюжет этого отрывка "сильный упрямый глухонемой мужик топит маленькую добрую беззащитную собачку", взятый отдельно, соответствует трагической балладно-романсной схеме. Недаром в одном из текстов возникает параллель со Стенькой Разиным, бросающим княжну за борт:


"Высоко он подымает побледневшую Муму…" 9


Толкование фольклорного текста однозначно: Герасим и Муму = палач и жертва.


Он привязал к Муме два кирпича,

Два кирпича, к одной Муме.

Глаза убийцы, руки палача,

Два кирпича, два кирпича. 10


Собаковод-любитель Герасим выступает с рекомендацией лучшим собаководам, что нужно делать, если не хватает денег на "Педигри Пал… 11


Именно в таком значении образы Муму и Герасима начинают разгуливать по текстам и высказываниям, обогащая свою семантику за счет литературных коннотаций.

Очевидно, что, по мнению автора, роль Герасима рассказе иная: именно он осознается как пострадавший. Интересно, что такого мнения придерживались даже цензоры в середине прошлого века:


Рассказ под заглавием "Муму" я нахожу непригодным к печати, потому что в нем представляется пример неблаговидного применения помещичьей власти к крепостным крестьянам. 12


Современное восприятие роли Герасима существенно отличается от восприятия автора и его современников. Проследить за этим изменением можно на примере трансформации еще одной постоянной характеристики Герасима - его немоты. Вот что говорит сам Тургенев:


Из числа ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим, мужчина 12 вершков роста, сложенный богатырем и глухонемой от рожденья. 13


Немота Герасима для Тургенева очень важна, поскольку подчеркивает его пассивную роль в рассказе - роль жертвы. В данном случае немота может трактоваться как безответность, как немота слуги, раба, животного. Герасим, таким образом, оказывается в одной позиции с Муму, максимально к ней приближен.

Что же происходит в фольклорных текстах?

С одной стороны, это качество - немота - всячески обыгрывается, на нем строятся анекдоты:


Плывет Мума с Герасимом по озеру, на лодке, и говорит ему: "Послушайте, Герасим, мне кажется вы чего-то не договариваете."


По-видимому, утонул все-таки Герасим, а не Муму, потому что из них двоих только Муму могла рассказать Тургеневу эту историю. 14


Но, если взглянуть на тексты повнимательнее, оказывается, что Герасим не немой:


Подходит Герасим к "Титанику":

- Возьмите собачку! 15


Как видим, в одном корпусе текстов соседствует немота Герасима с его способностью разговаривать, и они не противоречат друг другу. Она появляется в фольклоре только для того, чтобы быть обыгранной. Оказывается, что Герасим, перестав быть жертвой, поставленный в активную позицию, обретает даже способность говорить.


Как уже говорилось, структура текстов (продолжений и пародий), сохраняющих имя автора, практически совпадет с изначальной, тургеневской.

По крайней мере, в них возникает третий персонаж - барыня, и тогда виновата в утоплении Муму именно она. Заметим, что барыня в фольклорном тексте за это чаще всего наказывается:


Вместо того чтобы утопить барыню, он топит Муму. И, покинув негостеприимную столицу, уходит к родным полям и перелескам. Чтобы, набравшись сил для бессмысленного и беспощадного русского бунта, лет эдак через 70 утопить уже не Муму, а барыню. 16


Но, в отличие от оригинала, с Герасима вина не снимается! (независимо от присутствия барыни). Он тоже виноват и либо искупает свою вину (как в предыдущем примере), либо заслуживает наказания.


Ах, где бы мне, скажите, силы взять

Герасима поймать-схватить,

Бетонный блок на шею привязать

И в той же речке утопить? (отрывок из песни) 17


Во всех вариантах, предлагаемых в фольклоре, можно исправить ситуацию и восстановить нарушенное равновесие (отомстить виновному).

Герасим и Муму

1 Однажды в одной деревне жил дядя по имени Муму.
2 В Москве барыня-крепостница узнала, что в деревне живет батыр Герасим. Она назначила Герасима дворником. Он был сильным, сложным богатырем.
4 Герасима оформили дворником. Герасим работал на четырех работах.
6 Однажды Герасим поймал двух жуликов, да так их стукнул лбами, что они полумертвыми дошли до дома.
9 Герасим назвал его Муму, и собака выросла.
10 Когда Герасим провожал барыню, он ее недопроводил и пошел по полю.

Муму

Герасим не был калекой или уродом. Нормальный здоровый мужик, если не считать легкой дебильности, придававшей его облику детские черты, несмотря на седую башку. Герасим был крепостным. Днем он работал на барщине, а в свободное время пил водку и читал книжки. Герасим был одинок. То есть, у него, конечно, была куча родни и приятелей в деревне. Но именно обилие родных и знакомых дает человеку осознать свое одиночество.

Однажды, Герасим шел по проселку, как вдруг, дорогу ему перебежала черная кошка. Герасим не был суеверен. Он уже собирался было пойти дальше, да остановился, заметив, что кошка не убежала, а остановилась на обочине, обернулась и внимательно на него смотрит. Герасима всегда раздражало, когда кто-то пристально смотрит ему в глаза. Но взгляд черной кошечки был таким лукавым и озорным, что Герасим рассмеялся, и спросил: «Ты кто?». Кошечка томно повела глазами, и кокетливо изогнув хвост ответила хорошо поставленным сопрано: «Мур-мур!» Герасим букву «эр» не выговаривал, и потому отрезал довольно сухо: «Если тебе негде жить, могу приютить на пару дней. Звать тебя буду - Муму».

Герасим повернул домой. Кошка пошла рядом. Муму поселилась в хибарке Герасима. Мало-помалу, Герасим к ней привязался. Куда ходила Муму днем и с кем гуляла, пока он пахал на барщине, Герасима не интересовало. А после работы Герасим неизменно спешил домой, потому что знал, что Муму ждет его, и все ее внимание будет принадлежать лишь ему одному. Каждый день он придумывал новые игры и развлечения. То, бывало, сошьет ей из цветных лоскутков японское кимоно, усадит в кресло и устроит чайную церемонию. А то, наденет ей белокурый парик, бикини, нальет сухого мартини и начнет о превосходстве арийской расы байки рассказывать с прибаутками до истерического смеха. Или просто смастерит из цитат постмодерновых писателей гомункула-мышонка, и давай его по хате вместе с Муму гонять до упаду. Муму безропотно сносила все его шалости и причуды, никогда не выказывая и тени недовольства.

Так бы жили они и не тужили, и все было бы ладно, да решила вдруг барыня, владелица деревни, подопечных своих объездить-проведать. Барыня слыла либералкой, ибо ловко умела уклоняться от уплаты налогов на свое процветающее натуральное хозяйство, да еще и выколачивала государственные субсидии якобы для улучшения быта крепостных. Добралась она и до Герасима. Заглушила движок джипа. Выходит, окурок сигары элегантным щелчком в сточную канаву отправляет, скотч из изящной плоской фляжки отхлебывает и предлагает подбежавшему Герасиму глоток. «Ну как?» - спрашивает, - «Жалоб, предложений нет? Джакузи, солярий в порядке?» Герасим помалкивает, поскольку врать не любит, а дрова для баньки приворовывает в хозяйском лесу. Слово «солярий» у него только с фильмом Тарковского «Солярис» ассоциации вызывает. А телевизор на днях как раз вдребезги разлетелся. Задел его Герасим плечом, когда с Муму в тесной хатке в «Лови-намек-на-лету» играли.

И тут вдруг Муму выбегает. Статную фигуру барыни в спортивном костюме «Адидас» оглядывает. Подходит к ней, эдак, с достоинством, и мордочкой о кроссовки трется. Понравился ей аромат "Коти", источаемый тщательно отглаженными шнурками. Барыня наклонилась, подняла кошачью мордашку вверх пальчиком за подбородочек, заглянула в зеленые глаза и увидала пляшущих в этих глазах чертиков. "Какая прелесть!" - проворковала барыня, - "Что же ты, Герасим, такую красоту от общества скрываешь? Нехорошо! Делиться надо".

Делиться? Герасим набычился, ладони его сжались в кулаки. Мысль о том, что ему придется делиться с кем-то своей Муму была для него нестерпимой.

"Ну-ну!" - негромко процедила барыня, - "Никто не собирается отнимать у тебя твою игрушку - чай не изверги. И времена нынче уж не те. Будет всего-то раза два в неделю приезжать ко мне в гости на часок-другой пообщаться. Остынь, Стенька Разин".

Герасим круто развернулся и ушел в хату, не сказав ни слова и даже не кивнув барыне на прощанье. Усевшись на колченогий табурет, он обхватил голову руками и крепко задумался. Да что же это такое? Ну, почему такое должно было случиться? И именно с ним! Кто виноват? Барыня? Нет. Она же крепостник-самодур. Такая уродилась. Сам Герасим? Тоже нет. Холоп он, к тому же - придурок. В чем его вина? Система! А вот Муму… Зачем она вылезла из хаты и к барыне подкатилась? У нее лишь одной была возможность свободного выбора в этой ситуации. Она свой выбор сделала. Она одна во всем и виновата!

Барыня плюхнулась на сиденье джипа, с отвращением отшвырнула фляжку и резко тронула машину с места. "Нет, никогда не научусь я говорить с плебеями на их языке!" - подумала барыня и досадливо поморщилась, - "А кошечка-то хороша. Породу сразу видно. Как она попала к этому Герасиму? Погубит он ее". Машина набрала скорость. Барыня ткнула кнопку - и мощная ария из "Валькирии" Вагнера заполнила салон джипа, смывая неприятный осадок с души.

Муму вошла в хату, посмотрела вопросительно на Герасима, мол, чего сидишь тут, как пень, не развлекаешь меня никак? Герасим резко встал и залихватски затянул картавым фальцетом: "Поедем, красотка, ката-а-а-аться"…



Герасим вывел лодку на середину пруда и бросил весла. Муму с любопытством наблюдала за ним. Герасим достал из кармана увесистый золотой самородок в форме сердца с дыркой от стрелы Амура в центре, доставшийся ему в наследство от прадеда-геолога. Муму была равнодушна к золоту и даже не взглянула на самородок. Тогда Герасим достал из другого кармана нитку розового жемчуга изумительной красоты, что осталась ему на память от прабабки-актрисы. Подрагивающее в руках Герасима ожерелье привлекло внимание Муму, напомнив былые игры в кошки-мышки. "Наряжу тебя, как королеву!" - пробормотал Герасим. Он пропустил жемчужную нить сквозь дырку в самородке и привязал импровизированный кулон на шею Муму. Легкая гримаска исказила ее мордашку - кулон был тяжеловат, и Герасим слишком туго затянул его на кошачьей шее.



Круги разбежались по неподвижной воде и исчезли. Время шло, а Герасим все сидел и глядел неподвижно в ту точку на воде, где сгинула навеки его Муму. Он не двигался до тех пор, пока легчайший ветерок не прибил лодку к берегу. Тогда он выпрыгнул на берег, вытянул из воды лодку и искрошил ее топором в щепы, бормоча бессвязно: "Баньку по-белому… Умою руки… Все сомненья в себе истреблю…"

Притащив вязанку лодочных дров к баньке, он торопливо растопил каменку. Как безумный, он подбрасывал в огонь все больше и больше обломков кораблекрушения. Пропитанные водой из пруда, они вспыхивали, как порох (пруд был местом варварского сброса отработанных горюче-смазочных материалов).

Односельчане, разбирая наутро остатки сгоревшей баньки, так и не нашли в ней останков Герасима. То ли сгорел дотла, то ли сбежал. Либеральная барыня не стала выносить сор из избы и ничего не сообщила в полицию. Вдруг Герасима поймают, да и начнет этот полоумный на свою благодетельницу поклеп возводить. Позже стало известно, что Герасим прибился к разбойникам и, по прошествии нескольких лет, стал у них предводителем. А еще позднее, когда в стране грянули политические перемены, Герасим был избран депутатом. Но с барыней они оказались в разных фракциях и общались нечасто.

Однажды, обычным пятничным утром, Герасим развернул свежую "Комсомолку" и обомлел: с разворота на него в упор смотрели глаза, из-за которых он уже много лет не мог заснуть без лошадиной дозы спиртного. "Ё-моё," - пробормотал Герасим, - "выходит, нет на мне греха душегубства. Напрасно, значит, я в депутаты подался".



Да, Муму не погибла. Герасим не интересовался прошлым Муму и не ведал, что в детстве она серьезно увлекалась подводным плаваньем, и пронырнуть метров пятьдесят для нее было парой пустяков. Правда, самородок был тяжел, и Муму даже порывалась пару раз его бросить, но не смогла. С большим трудом добралась кошечка до берега, сердечко бешено колотилось. Первым делом она рванула стягивающий ее горло губительный амулет. Нить лопнула, и жемчужины, поплясав по крутому берегу, скатились в пруд. Слезы выступили на глазах Муму. То ли от обиды на непонятную подлость Герасима, то ли от горечи утраты дивного ожерелья. Теперь у нее остался лишь несуразный аляповатый золотой самородок.

Когда пришли новые времена, Муму продала самородок. На вырученные деньги она открыла спортивный интернат для бездомных котят. Должность директора интерната она успешно совмещала не только с руководством издательством "Черная кошка", но и с работой тренера по подводному плаванью. Блестящие спортивные достижения ее питомцев и привели к тому, что портрет Муму попал на разворот газеты.



Читатель, ты еще здесь? Никак, ждешь пошлой сцены встречи постаревших Муму и Герасима? Ее не будет! Не те нынче времена, как сказала бы барыня. А если твоя душа все-таки жаждет этой сцены - досочини ее сам! Допиши на оставшейся части листа, поставь свою подпись (разборчиво), дату и, аккуратно сложив лист вчетверо, швырни его в корзину для бумаг.

Санкт-Петербург. Завтра откроется памятник Герасиму и Муму.
24 марта 2004 г.



25 марта в Санкт-Петербурге на площади Тургенева состоится открытие скульптурной группы "Герасим и Муму".Как сообщает "Интерфакс", памятник представляет собой "уютно свернувшегося пса у огромных сапог Герасима".Событие будет сопровождаться установкой памятной доски в честь 150-летия со дня публикации рассказа "Муму"", вручением почетных грамот "За человеческое отношение к СОБАКЕ" в кафе-клубе "Муму", открытие выставки "Муму" за 150 лет", созданной по материалам Российской библиотеки.Несмотря на массовую любовь питерских скульпторов к анималистике (в городе имеются: фотограф с собакой, добрая собака, кошки - 2 шт., не говоря о сложно поддающихся классификации существах из "Райского уголка" филфака СПбГУ), удачными можно считать только Чижика-Пыжика - недавно украденного в седьмой раз, восстановленного в восьмой раз, - и комара (скульптура Комару у Мариинской больницы пропала спустя полгода после открытия (1997), не восстановлена, напоминает GIF.RU). В нашем случае, правда, присутствие Герасима говорит о том, как бы ни был любим памятник, но его популярность в количестве пропавших экземпляров измеряться не будет.

Источник: Информационное агентство "REGIONS.RU/Россия. Регионы"

Слива читал и плакал